— Я сейчас приеду, Миха.

Он мерил шагами кухню. Чем дольше это продолжалось, тем сильнее я понимала, что произошло что-то серьёзное. Кто такой Миха? Миха… Меня опять как будто окатило холодом. Лучший друг Рихарда, Миша. Неужели это он?!

— Пока не суйся никуда… Он покойник… Я возьму с собой парней Якова… Я разберусь…

Закончив разговор, Рихард опять набрал кому-то. Необходимость спрашивать, что случилось, отпала в тот момент, когда я услышала:

— На Миху только что было совершено покушение.

Рихард продолжал что-то говорить. Не мне — Якову. Я поняла это, когда он сказал, что возьмёт одну из его машин и нескольких людей из службы безопасности. Остального я уже не слышала. От нервного напряжения меня начало подташнивать. Ещё недавно кажущийся таким приятным сладковатый аромат блинчиков и ванили теперь вызывал отвращение.

Среди всего этого кошмара было только одно светлое пятно: если Рихард разговаривал с Мишей, значит, тот каким-то чудом остался жив. В чём-то Дмитрий допустил осечку. А что покушение было его рук делом, я даже не сомневалась.

Я встала в момент, когда Рихард, завершив вызов, повернулся ко мне. Судорожно выдохнула, вытерла вспотевшие ладони о подол домашнего платья.

— Как он? — спросила и поняла, что голос дрожит.

Подошла к Рихарду.

— Мне нужно ехать, Кристина, — не ответив, выговорил он.

Я шевельнула губами. Ард смотрел на меня пристально.

— Знаешь, о чём меня на днях спросил Яков?

— О чём? — почти прошептала.

— Как из всех ублюдков ты умудрилась выбрать именно Афанасьева? Мне тоже хотелось бы знать, Крис.

— Я его не выбирала. Так… так сложилось. Выбрала я тебя, а он…

Под его взглядом я затихла. Сколько ещё кровавых следов должно появиться, чтобы Дмитрий успокоился? Если раньше Ард и мог бы отступить, сейчас нет. Это была не игра — схватка. И победитель в ней мог быть только один.

— Когда ты вернёшься?

— Когда закончу с делами.

Это не было ответом, но мне пришлось принять то, что есть.

Молча я поплелась за Ардом в кабинет. Пока он брал какие-то документы, стояла, прижавшись плечом к косяку. Сколько я не видела Алису? Посмотрела на Рихарда из-под ресниц. Взяла телефон и нашла снимок. Его сотовый пикнул, и он посмотрел на дисплей. Потом на меня.

— Чтобы мы всегда были с тобой, — ответила я. — Хотя бы так.

Он кивнул, снова взялся за бумаги. Сложил в папку, потом достал какой-то ключ.

— Ард, — я задержала его, когда он вышел в холл. Он опять посмотрел на меня. Молча.

— Она полюбит тебя. Обязательно полюбит. Как…

Он прижал палец к моим губам.

— Для этого рано.

— Не рано, — взяла его за руку. — Но ещё и не поздно. Только смерть способна сделать так, чтобы было поздно. И…я не хочу, чтобы было поздно, Ард. Не хочу.

— Не будет, — уверенно сказал он.

— Она полюбит тебя, — повторила я, переплетя наши пальцы. — Я полюбила, полюбит и она. Обещаю.

Собирая со стола посуду, я гнала прочь дурные мысли. День стоял тёплый, солнечный. Я специально открыла окно на всю, чтобы доносящееся с улицы пение птиц и звонкий смех Майи наполнили кухню жизнью.

— Тётя Кристина, — Майя вбежала, когда я закончила вытирать стол, — дай мне воды, — она перевела дыхание и немного смутившись, добавила: — Пожалуйста.

Улыбнувшись, я подала ей стакан, и она с шумом сделала несколько глотков. Вслед за ней вошла Мира. Волосы её отливали золотом, словно лучи солнца запутались в них, и она принесла их с собой.

— Что с тобой? — спросила она, едва взглянула.

— Ничего.

Майя крутилась рядом. Говорить при ней мне не хотелось. Я боялась, что стоит сказать всего несколько фраз, и меня опять накроет отчаянием. На фотографии, которую я отправила Рихарду, были мы с Алисой. На ней была белая меховая шапочка, завязывающаяся на подбородке верёвочками с помпонами, в руках — гроздь рябины. Зимний парк, белые сугробы, сзади — ледяной городок. Если бы на снимке с нами был отец Алисы, он бы был идеальным. Если бы на снимке с нами был Рихард.