— Ну и что он натворил? — осторожно спрашивает Любовь Геннадьевна и, не дождавшись ответа, продолжает: — Вы простите его. Гордей очень много работает и не всегда успевает все выучить.

— К его успеваемости у меня вопросов нет, — качаю я головой. — А почему он работает?

— Ой, — отмахивается она и садится напротив. — У меня тяжелый диагноз, нельзя физический труд. Вот Гордей и взял все на себя. Два года пашет и содержит нас с Илюшкой. Жалко его, уж помогаю как могу, но…

В груди становится тесно, а на глаза наворачиваются слезы. Бедный мальчик, зачем она на себя столько взвалил? Да как так-то? Разве такое возможно? Он же мальчишка совсем. И не способен тянуть на себе семью из трех человек.

— Подождите, а отец? — хмурюсь, пытаясь разобраться в этой непростой ситуации.

— Проза жизни, — отмахивается Любовь Геннадьевна. — Он ушел к молодой любовнице.

— И что? А алименты?

— Гордей запретил, — горько усмехается она. — Никак не может его простить.

При чем здесь прощение? Содержать своих детей — это святая обязанность отца. Можно не общаться, но платить он должен. Через суд.

— Так же нельзя, — непонимающе качаю головой.

— Вы понимаете, — она нервно разглаживает скатерть на столе, — отец был для Гордея всем. Авторитетом и примером для подражания. А когда встал вопрос о разводе… — замолкает, едва сдерживает слезы. — Очень сложный для всех нас период. И для него в первую очередь.

— Но это же ничего не значит.

У мен нет слов от возмущения. Ладно Гордей, мальчишка совсем, но его мать. Ведет себя как инфантильный подросток.

— Так вышло, что Гордею пришлось очень быстро повзрослеть и взять на себя ответственность за семью. — Любовь Геннадьевна вскидывает на меня глаза, и в них нет ни капли сожаления. — И знаете, он прекрасно справляется.

— Да, но… — судорожно пытаюсь подобрать слова.

— Нет, я не имею права подрывать его авторитет, — поспешно перебивает меня. — Гордей запретил, и я подчиняюсь. В конце концов, я очень хочу, чтобы из него получился достойный мужчина. Это его решение, и он несет за него ответственность.

В этот момент я неожиданно начинаю чувствовать гордость за него.

— А как же младший брат?

— Илюшка тоже не горит желанием видеть отца. Ему хватает брата. Да и Андрей, к слову, не тянется к сыновьям.

Это имя неприятно режет слух.

— Как вы сказали? Андрей? — дергаю плечами, чтобы сбросить оцепенение. Бывают же такие совпадения.

— Мама, Гордей пришел! — Звонкий детский крик разносится по квартире и заставляет меня вздрогнуть.

Вот же попала. К такому повороту я оказываюсь совершенно не готова и уже не успеваю ничего предпринять. Душа уходит в пятки, а сердце истошно колотится в груди. Он появляется на кухне с ребенком на руках и, подозрительно прищурившись, смотрит на меня. А я на него. И словно вижу в первый раз. Все же рассказ матери наложил свой отпечаток на мое восприятие. Но ничего кардинально не поменял. Нервно сглатываю и закусываю губу. Как теперь выпутываться?

14. Глава 14 Гордей

Паркую электросамокат около подъезда. Случайно выдалось небольшое окошко между доставками. Успею домой забежать, а то мама переживает. Переехал и редко балую визитами. Просто времени не хватает, а она скучает. Да и Илюха болеет, надо его немного взбодрить. Купил вон робота-трансформера. Давно просил.

Поправляю рюкзак и иду в подъезд. Поднимаюсь к себе на этаж, открываю дверь ключом и замираю озадаченно. Все инстинкты встают на дыбы, а сердце срывается в галоп. Втягиваю носом воздух, улавливаю знакомый аромат и боюсь поверить своим ощущениям. Евгения? Сама? Не может быть. Но ее плащ висит на вешалке, а на полу стоят ботинки. Прислушиваюсь — из кухни слышны голоса. И правда пришла… Но зачем? Нервно сглатываю и торопливо скидываю куртку и ботинки.