— Не успел, — уклончиво отвечаю.

Разговаривать совсем не хочется, мысленно я до сих пор перемалываю вчерашний героический провал.

— Мог бы предупредить, — ворчит она, но по делу. — Не в каменном веке.

Согласен. Очередной проеб. Что-то их слишком много в последнее время.

— Прости. Накосячил.

— Ладно. — Аня улыбается. — У тебя сегодня доп?

Хороший вопрос. Мне и самому интересен ответ.

— Надеюсь, что да…

Вздыхаю и вновь поднимаю глаза на Евгению Владимировну. Казнила она меня уже или решила помиловать? Звонок как выстрел. Сейчас станет понятно, холостой или насмерть.

Дожидаюсь, пока все покинут класс, и как ни в чем не бывало сажусь за парту перед учителем. Она мажет по мне равнодушным взглядом, поджимает губы и достает учебник, по которому мы занимаемся. Торопливо листает страницы, а я вижу, как ее пальцы нервно подрагивают. Это что-то значит? Все совсем плохо?

— Записывай. — Голос звучит спокойно и равнодушно.

Беру ручку и пишу под диктовку пример. Ерундовый, на самом деле, но не комментирую. Евгения Владимировна старательно делает вид, что ничего не произошло. С хера ли? Меня такой расклад не устраивает. Начинаю медленно закипать и сильнее стискиваю ручку.

— Вот формула для решения этого уравнения. Смотри сюда, — сухо направляет она меня и начинает объяснять, как решать.

Пишет на листке цифры, а я не вижу их. Смотрю в вырез ее блузки. Несколько пуговиц расстегнуто, и тонкий крестик то и дело касается ложбинки. Нервно сглатываю и выдыхаю. По телу прокатывает стая мурашек, а в паху становится некомфортно.

— Гордей, соберись. — Голос режет раздражением и меня переклинивает.

— Не могу, — упрямо цежу сквозь зубы и поднимаю глаза.

Какая же она красивая в своем праведном гневе. Буквально залипаю, бесстыже изучая каждую черточку.

— Почему? — Изящная бровь дерзко дергается вверх.

Евгения Владимировна явно злится. Это читается в каждом ее движении и невольно триггерит меня. Я, словно в цепной реакции, впитываю ее эмоции, перевариваю и проецирую.

— Ваша блузка расстегнута, — киваю на ее грудь и усмехаюсь, но взгляд не отвожу.

Женя спохватывается и непослушными пальцами ищет маленькие пуговки.

— О чем ты думаешь? — недовольно фыркает. — Олимпиада на носу.

Застегивается и поднимается на ноги. Отходит к доске и торопливо стирает все, что там написано. Прячется от меня, а я пытаюсь не отпустить.

— Да выиграю я вам эту олимпиаду, — подскакиваю следом и приближаюсь.

Да блядь, просто не знаю, как мне себя вести и что делать? Нестерпимо хочется прикоснуться, но не решаюсь и замираю в метре от нее.

— Мне не нужно ничего выигрывать. — Евгения Владимировна вздергивает подбородок. — Это тебе надо.

— Откуда вы знаете, что надо мне?

Наступаю, пока она не упирается спиной в стену. Бежать некуда, но и я бессилен. Словно связан по рукам и ногам. Это сильно вымораживает. Хочется обхватить за шею ладонью, притянуть к себе и впиться в манящие губы, но не решаюсь. Лишь нависаю, как скала, и пожираю глазами. Терпеливо жду разрешения, но его не последует. Не стоит и надеяться.

— Прекрати, иначе я… — судорожно выдыхает и облизывает губы.

Что она творит? Неужели не понимает, что я на грани? Секунда. Вдох. Секунда. Выдох. От близости желанной женщины кружится голова, а мозг стремительно утекает в трусы. Мои тормоза сносит к херам вместе с остатками здравого смысла. Решаюсь и делаю рывок. С хриплым стоном прижимаюсь к ее мягким, горячим губам и плыву от оглушающего восторга.

Не получив ответа, отстраняюсь и смотрю на Женю. В ее глазах паника и непонимание. Доли секунды длится наш немой диалог, затем звонкая пощечина обжигает мою щеку, а по челюсти проходит вибрация. Больно и отрезвляет. Справедливая цена за украденный поцелуй. Не жалею и готов рискнуть еще раз.