Мать записала меня на продлёнку и родительскими собраниями себя не мучила – ей было некогда, так что моя школьная жизнь протекала первый год весьма бурно. Зато я научилась зашивать себе порванную одежду. Ну, криво и косо, конечно, но получалось.

Вообще, учиться мне пришлось очень много. Но уже классу к пятому-шестому я просто ждала, когда я вырасту настолько, чтобы жить одной. В школе меня к тому времени не травили, чревато это было – задевать Редьку. Кличку я получила от фамилии. Елена Редина.

К моим шестнадцати годам фамилия – это единственное, что у меня осталось общего с матерью. Она начала попивать, кавалеры становились всё противнее, обеспечивать себя мне приходилось самой. Моя выдуманная «Маска силы» всё сильнее прирастала к лицу.

Первую работу я нашла ещё в двенадцать. Ну, разумеется, не сама нашла. Та самая тётя Вера, что иногда подкармливала меня, собиралась переезжать на новую квартиру. Вот она то и подсказала мне идею. Объявление «Выгуляю вашу собаку» я развешивала на окрестных домах трижды, но первый питомец у меня появился только через месяц.

Хозяйка, Татьяна, была в положении, её муж днём работал и корги Степашка охотно стал выходить со мной на прогулку сразу после занятий в школе. А когда родился ребёнок – трижды в день. Четвёртый раз перед сном с ним гуляла сама Татьяна, «сбегая» от мужа и сына.

На продлёнку я давно уже не ходила, справки о материальном положении взять было негде, а платить мама перестала. Я действительно полюбила этого шкодного шалопая Степашку, хотя он пару раз ухитрялся сбегать от меня. К четырнадцати годам у меня уже было трое постоянных питомцев, я знала многих окрестных собачников, научилась разбираться в характерах и привычках разных пород.

Объявления я больше не вешала – меня знали все владельцы пёселей всего микрорайона и, при нужде, находили после уроков на пустыре между домами, где я выгуливала своих подопечных. Там мне перепадали подработки. Люди болели и уезжали в отпуск, мотались в командировки и просто работали.

А я всегда хорошо ладила с собаками и честно выполняла взятые обязательства. Даже когда болела сама – максимум, могла немного сократить прогулку, так что репутация у меня была хорошая. Часть денег мне приходилось отдавать матери, но, поскольку слишком часто готовкой она себя не утруждала, вторую часть я тратила на еду – йогурты, мороженое, глазированные сырки, а также на школьные принадлежности.

К сожалению, в жизни не всё идёт так гладко, как хотелось бы. Мать продала свою двушку, точнее – обменяла с доплатой. На эту доплату она сделала подтяжку лица, а мне пришлось привыкать к новому району на окраине города и новой школе. Здесь уже не нужна была форма, ходили кто в чём хотел. Здесь трудно было найти людей, способных заплатить за выгул собаки. В новой школе преподавали совсем уж отвратительно.

К моим восемнадцати мать поменяла двушку на однушку, что было вполне ожидаемо, и мне пришлось снимать жилье. Благо, я уже вполне умела содержать себя и понимала, что кроме йогуртов мне нужна ещё одежда, обувь, фрукты и хоть иногда тарелка супа.

Сняла крошечную комнатёнку с пьющими, но тихими соседями. Да и не все из них пили. Несколько семей было вполне обычных.

У меня даже появилась подруга Татьяна – я помогала ей дрессировать и воспитывать её колли, которую она, предварительно, ухитрилась разбаловать до невозможности. А ещё я стала встречаться с Альбертом. Первая любовь никого не минует – я оказалась не крепче остальных.

Сейчас, вспоминая этого хлыща, я просто не могу понять, чем, ну чем он мог так привлечь меня?! Балованный, привыкший к тому, что он у мамы – свет в окошке, капризный и ленивый. Правда, вполне смазливый, обладающий той юношеской красотой, которая вызывает умиление у стареющих женщин – высокий рост, худощавость, голубые глаза и льняные кудри.