Это лучше, чем марихуана, экстази, героин или любой другой наркотик.

Это лучше, чем шоколадное мороженое, клубника со сливками и сладкая вата.

Это лучше, чем прыжок с парашютом, американские горки и формула один.

Это лучше, чем футбол Криштиану Роналду и Лионеля Месси.

Это лучше, чем свобода.

Это лучше, чем жизнь.

Это — моя нирвана.

22. Глава 21. Интуиция

Я нахожусь в каком-то странном состоянии полутранса. Ее запах полностью проник в легкие и пропитался под кожу. И я не хочу останавливать это.

Лиза продолжает плакать. Сейчас даже еще сильнее. А я вдруг понимаю, что первый раз в жизни обнимаю ее. Сжимаю в руках еще крепче.

— Все могло бы быть по-другому, — говорит сквозь слезы.

Ее слова резко вытаскивают меня из транса, и я распахиваю глаза.

— Что могло бы быть по-другому? — мой голос выходит глухим и севшим.

— Если бы мы встретились не так… — всхлипывает. — А при других обстоятельствах… Все было бы по-другому…

Я не понимаю, о чем она говорит. Я вообще ничего не понимаю. Есть только Лиза в моих руках, ее запах у меня под кожей и протест, который разрывает грудь.

Ее рыдания усиливаются. Лиза уже почти кричит, и я понимаю, что это пора останавливать. Хотя я пребываю сейчас, будто в тумане.

Я нахожу в себе силы подхватить Лизу на руки и заношу ее в комнату. Аккуратно кладу на кровать и хочу уйти за успокоительным, но она хватает меня за шею и прижимает к себе.

— Не уходи, пожалуйста, — просит, заикаясь.

— Лиза, тебе надо выпить успокоительное. Я сейчас приду.

Силой снимаю ее руки со своей шеи и пулей бегу на первый этаж. К счастью, ванная под лестницей свободна. Я открываю подряд все шкафчики в поисках аптечки, пока не нахожу необходимый пакет с лекарствами. Высыпаю их на стиральную машину и перебираю таблетки. Успокоительного нет, но есть снотворное. Думаю, подойдет.

Набираю на кухне стакан воды и бегом поднимаюсь к Лизе. Она продолжает рыдать в подушку.

— Выпей, — я аккуратно приподнимаю ее голову и засовываю в рот таблетку. Затем подношу к губам стакан. Лиза послушно глотает.

Вода слегка приводит ее в чувство, она несколько раз громко вздыхает, а затем ложится на подушку. Я сажусь возле кровати и беру Лизу за руку.

Ее грудь еще трясется, но новых слез нет. Лицо красное и опухшее, косметика размазалась. Я слегка улыбаюсь, смотря на нее такую.

— Давай, скажи, что я страшная, как колдуньи из мультиков, — говорит сипло.

Я улыбаюсь еще шире, понимая ее намек.

— Не скажу.

— В детстве ты говорил, что я толстая и страшная, как колдуньи из мультиков.

— Я обманывал.

Лиза не отвечает. Ее веки плавно опускаются, грудь перестает дергаться, а дыхание через несколько минут становится размеренным. Уснула.

Я остаюсь сидеть возле кровати и держать Лизу за руку. И чем дольше я смотрю на ее спящее лицо, тем сильнее пульсирует в висках:

Ложь, ложь, ложь.

Я вспоминаю все. Как увидел ее первый раз. Как в груди вспыхнул протест:

ОНА МНЕ НЕ СЕСТРА.

Как она в детстве всегда засыпала в обед, а я садился возле кровати и смотрел на нее. Ровно, как сейчас. Только за руку не держал. Разглядывал ее спящую, а внутри все вопило:

ОНА МНЕ НЕ СЕСТРА.

Вспоминаю ее пышное розовое платье принцессы, которое я порезал ножницами. Потому что она была слишком красивая в нем.

Вспоминаю, как она раньше ездила с нашей семьей на море, и ветер доносил до меня запах ее волос. Я вдыхал глубоко и закрывал глаза, наслаждаясь ароматом. А потом ненавидел себя за это и мстил Лизе, делая ей какую-нибудь гадость.

Я вспоминаю, вспоминаю, вспоминаю…

А протест все нарастает, нарастает, нарастает…