— А, понятно, — тихо отвечает Виолетта и бросает на меня взгляд.

У меня нет цензурных слов.

Я раздраженно высвобождаю руку из захвата Веты и тру лицо. Крепко зажмуриваю глаза, чтобы сдержать снова нарастающий протест. Опять это чувство. Опять этот крик души, что Лиза мне никто. Внутри меня просто все вопит об этом.

Резко открываю глаза, запрокидываю голову и делаю глубокий вдох.

Это все ложь, ложь, ложь.

— Миша, с тобой точно все хорошо? У тебя на лице пот выступил и ты побледнел. — Прикосновение Виолетты прокатывается волной раздражения по всему телу.

— Я же сказал, что все в порядке, — резко бросаю и встаю со стула.

— Ты куда?

— В туалет.

Быстро направляюсь в сторону дома, пока за мной никто не увязался. На первом этаже ходят посторонние люди. Во время таких торжеств гости пользуются уборной в доме под лестницей. А вот на второй этаж и далее на третий они не поднимаются.

Взбегаю вверх по ступенькам и сразу иду в ее комнату. Не стучась, опускаю ручку и врываюсь. Запах айвы тут же наполняет легкие, но Лизы нет. Странно. Я не спешу уходить, вдыхаю все глубже и глубже.

Чистый кайф.

Но я должен ее найти, поэтому закрываю дверь и иду искать дальше. Я открываю комнату за комнатой, но Лизы нигде нет. Дохожу до спальни родителей. Немного посомневавшись, опускаю ручку.

Она тут.

У родителей комната совмещена с ванной, и я вижу полоску света из-за прикрытой двери в уборную. Громкий шум воды заглушает остальные звуки, поэтому Лиза не может знать, что я вошел. Странно, что она пошла в ванную родителей. Наверное, подумала, что общей туалетной комнатой на втором этаже могут воспользоваться гости.

Я тихо подхожу к двери и вижу в щель, как Лиза стоит, облокотившись о раковину, в которую бежит вода из крана. Ее плечи трясутся. Плачет.

Хватаюсь рукой за дверной косяк и что есть силы зажмуриваю глаза. Меня рвет на части. Протест рвется наружу, а отрицание реальности уже достигло своего пика.

Глубокий вдох, и я вхожу в ванную.

Лиза вздрагивает. Резко поворачивает на меня заплаканное лицо и тут же становится ко мне спиной, вытирая щеки.

— Что тебе надо? — ее голос звучит глухо.

Я не отвечаю. Не потому что не хочу говорить с ней, а потому что у меня нет ответа на ее вопрос. Я не знаю, что мне надо. Я не знаю, зачем пошел искать ее.

Льющаяся из крана вода нервирует, и я закрываю его. В ту же секунду тишина резко бьет по ушам, и я слышу, как Лиза всхлипывает. Делаю еще шаг и встаю ровно у нее за спиной. Я настолько близко, что чувствую запах ее волос.

Снова проклятый протест. Он судорогой сводит все тело.

Лиза продолжает плакать. Тихо скулит в ладони, плечи дергаются.

— В чем дело, Лиза? — спрашиваю шепотом и разворачиваю к себе.

Я держу ее ладонями чуть выше локтей и жду, что она посмотрит на меня и что-то ответит, но вместо этого Лиза просто утыкается лицом мне в грудь и начинает рыдать еще сильнее. Тонкая рубашка тут же промокает, и я кожей чувствую ее горячие слезы.

Снова протест и отрицание действительности. Снова все кажется ложью.

Моя жизнь — ложь.

Эту неожиданную мысль, только что пришедшую в голову, перебивает Лизин голос:

— Обними меня, — тихо просит.

— Что? — я не сразу понимаю ее слова.

— Обними меня, Миша.

Ее просьба настолько неожиданна, что я мгновение стою в ступоре. Впрочем, все происходящее сейчас — слишком неожиданно.

Я веду ладони от ее предплечий к спине и заключаю Лизу в крепкие объятия. Опускаюсь лбом на ее макушку и спешу вдохнуть запах волос.

И это просто наркотик, который за секунду отправляет меня на седьмое небо. Вот так держать Лизу в своих руках и вдыхать ее запах — моя личная, моя персональная нирвана.