- Контракт закончился, и я вдруг решил его не продлевать. Захотел попробовать пожить другой жизнью. Кушать вкусную еду, спать на ортопедическом, блть, матрасе, - он лукаво улыбается.

- Я тобой, честно, очень горжусь.

- Ты всегда гордилась, - говорит со смешком, но вроде по-доброму. - Я тобой тоже.

- Папа сказал, ты сейчас в полиции.

Он кивает.

- Кто бы мог подумать, Леш. Сколько помню, ты клялся и божился, что не пойдешь по стопам Глеба Николаевича! Презирал все эти... как ты говорил? «Рота, подъем!» в шесть утра, строем на завтрак, на обед, на парад и в туалет. И что в итоге?

- Это ты к чему? - улыбка из добродушной превращается в натянутую.

- Как к чему? Интересно же. Ты всегда утверждал, что погоны не для тебя. Вспомни, что ты творил, когда приезжал домой! Если бы не связи дядь Глеба, сколько приводов у тебя бы было?

- Нисколько, - отвечает он, повернувшись ко мне. Смотрит с недоумением. Сбрасывает скорость, и мы тихо катимся к впереди стоящему красному светофору.

- Как это нисколько? Отец рассказывал, тебя ловили с травкой.

- Один раз и не меня лично, я был в компании. Это Ленёв раздул, словно спас меня от срока. Что, разумеется, было враньем.

- Не знаю, не знаю. Но что все-таки изменилось? Как они тебя дожали? - решаюсь подколоть его.

- Рита... - заметно, что он старательно подбирает слова. Мне становится не по себе, разговор уходит в неправильное русло. - Как бы тебе объяснить? А еще раньше я говорить не умел, только вопить. И нужду в пеленки справлял, пока горшок не освоил. Предлагаешь и этим меня всю жизнь тыркать?

- Нет, конечно, - чувствую, как краска заливает лицо.

- Иногда мы поступаем так, потому что не можем иначе. Потом учимся, работаем над собой. Да, я много чего говорил и делал. Сейчас, слава Богу, могу по-другому. Зачем ты мне говоришь все это? Что хочешь услышать? Что человек, которого я всю жизнь ненавижу, прогнул меня? Это неправда. К моей карьере он не имеет никакого отношения.

Я закрываю рот и отворачиваюсь к окну. Поговорили, называется. Шутка не прошла. Он выдерживает паузу, но я не представляю, что ему ответить. Загорается зеленый, мы трогаемся с места, в очередной раз минуя поворот на Коммунальный мост. Он злится на меня, но домой не везет. Катаемся.

- Извини, я не подумала, что тебя заденут мои слова, - говорю, не решаясь посмотреть в его сторону. Очевидно, что он уважает свое дело и подобного рода насмешки отныне неприемлемы.

- Никто меня не дожимал, - отвечает значительно мягче, но по-прежнему натянуто. - Я познакомился с другими людьми и понял, что далеко не все офицеры — конченые ублюдки. Просто мне не повезло расти с одним из них. Не принимай на свой счет, мелкая, я рычу не со зла, просто такая дурацкая манера. Да и тема, что отчим сделал из меня человека, порядком надоела. Хотя бы ты не заводи эту шарманку.

- Правда, прости. Я знаю, что ты не злой. Ты... просто сердитый.

- «Сердитый»? - переспрашивает вновь с улыбкой, напряжение спадает. Кажется, мы миримся. - Что это за слово такое? Странное.

- Почему же?

- Ни разу не слышал, чтобы кто-то употреблял его вслух.

- А вот к тебе оно теперь идеально подходит. Но мне даже нравится новый Алексей, четко знающий, чего хочет от жизни. Ты молодец.

Потому что ты стал еще лучше, чем раньше.

6. Глава 5

- Это совершенно не мое дело, но лицо... оно ведь другое, - говорит Леха сразу после ужина в одной из кафешек возле БКЗ. Мы ждем десерт, тянем кофе. С виду походим на парочку на первом, максимум, втором свидании. С осторожностью подбираем темы для разговоров, перебрасываемся долгими взглядами. Он удивительно много ест, как только помещается, а я впервые за последние годы забываю о существовании телефона и даже вздрагиваю, когда звонит мама и приглашает нас с Лешей на ужин. Он вежливо отказывается, и мы возвращаемся к разговору.