- Ну, вот, например, как в фильме "Девчата"* - помнишь?

- На шапку? - усмехается папа.

- Да неважно, на что.

- Не знаю, как другие, а я никогда такой ерундой не занимался. Мне кажется, это глупо и недальновидно. Фильм-то как раз об этом.

- Понятно. Правда, то, что про человеческую глупость и подлость написали миллионы книг и сняли тысячи фильмов, не мешает людям продолжать наступать на одни и те же грабли.

- Это верно. Но я о таких пари в реальной жизни никогда не слышал. А что, кто-то из твоих знакомых так сделал?

- Ээ... я не знаю... просто... один парень с нашего потока очень странно себя ведёт.

Папа оживился:

- Да? В каком смысле?

- Ну... мы с ним не очень-то ладим, с самого начала учёбы. Он постоянно поддевает меня, провоцирует, иногда даже мешает учиться, а в последнее время... - Уф! Как тяжело таким делиться с папой! - В общем, что-то на него нашло... он как будто бы...

- Повзрослел и начал выражать свои чувства напрямую, а не как восьмиклассники? - папа выразительно поиграл бровями. - Которые дёргают понравившуюся девочку за косички.

Я покраснела до удушья.

- Да это... не знаю, неправдоподобно, по-моему. Он старше меня на два года, неужели возможно, что двадцатилетний парень будет вести себя, как восьмиклассник?

- Ну, может, ты отвергла прежние его ухаживания?

Я решительно помотала головой:

- Не было никаких ухаживаний, я точно помню. Конечно, опыта у меня немного, но думаю, такое отличить смогу. Вот ты как девушкам выражал симпатию, когда тебе двадцать было?

Папа задумался.

- Уже и не помню толком. Наверное, дарил что-нибудь или на свидания приглашал. В крайнем случае, угощал обедом в столовке. В наши бедные студенческие времена это тоже считалось широким жестом.

Кормил, - вспомнила я сегодняшнюю пиццу и тут же помотала головой. Нет-нет-нет, это же была плата за репетиторство - он сам сказал.

- А хочешь, я с ним поговорю? - предложил вдруг папа. - Выясню всё насчёт предполагаемого пари и пригрожу, чтоб тебя не обижал. Он тебе нравится?

Этот простой и прямой вопрос напрочь выбил меня из колеи. Я буквально онемела и принялась попеременно обливаться то удушливыми волнами, то холодным потом. И это смятение пугало меня намного сильнее, чем странное поведение Дани Гаршина. Не может же он мне нравиться?! Он же такой... наглый, эм... какой там ещё... тьфу, забыла! Одни эти мускулистые руки с железными часами стоят в глазах. И ещё запах. Умопомрачительный... Ох, Алинка-глупая-мандаринка, ну как тебе не стыдно? Как, вообще, можно задумываться над такими вопросами?! НЕТ, он мне НЕ нравится! Я его... ой, мамочка моя..! кажется, вся моя ненависть куда-то испарилась. Я растеряла её по дороге из универа домой в Гаршинской машине. Сидела там, дышала этим незабываемым Гаршинским запахом, слушала лёгкую приятную музыку и смотрела то в окошко, то на мускулистые Гаршинские руки, уверенно переключающие передачи... и всё забывала, чем он там меня раньше обижал...

Страшно было до жути. Не могу я к нему симпатию испытывать, нельзя мне! Он же... легкомысленный богатенький мальчик, которому всё легко в жизни достаётся и потому он ничего не ценит. Ну ладно, физику, может, и уважает, но девчонок - точно нет. И даже если на секундочку допустить, что я всё-таки ему нравлюсь и он просто не умеет это нормально выразить, то мне тем более ни в коем случае нельзя им увлекаться. Потому что он точно разобьёт мне сердце.

Всё то время, что происходил этот мучительный внутренний диалог, папа сидел молча и смотрел на меня с улыбкой:

- Ну понятно, дочь. Не бойся, со всеми это бывает когда-то в первый раз.