Пардон! Поправочка: на новых возможностях, которые предоставил мне Добровольский. Да-да.

Мы оплатили обед и покинули прохладное помещение. Перерыв заканчивался через десять минут, поэтому все спешили поскорее добраться до своих рабочих мест.

Ожидание лифта, как всегда, располагает к быстрому просмотру новых сообщений в чате бывших одногруппников. Мы все еще общались, периодически отправляли фото и делились новостями.

В какой-то момент понимаю, что смех и разговор моих коллег резко прекращается.

В области лопаток чувствую знакомое жжение.

— Здравствуйте, Игорь Андреевич.

Вот черт!

— Всем доброго дня.

Слышу спокойный голос совсем рядом. Опускаю голову еще ниже, надеясь стать невидимой. Не могу дать никакого объяснения своему порыву, но очень захотелось, чтобы Добровольский меня не заметил. Будь моя воля, сию же минуту бы исчезла из его поля зрения.

Двери лифта открываются, и я спешу занять место в левом углу кабины. Поток многочисленных людей меняет мои планы и заносит в противоположную сторону.

И снова «черт!».

Оказываюсь прижатой спиной к крепкому горячему телу. Еле уловимые древесные нотки окутывают, опьяняя и дурманя. Пыталась скрыться, а получилось с точностью наоборот. Мы настолько близки друг к другу, что чувствую его дыхание на шее, отчего моя кожа моментально покрывается миллионами мурашек.

Плохо дело, плохо.

Переступаю с ноги на ногу, пытаясь отодвинуться подальше, но из-за тесноты в лифте мои старания обречены на провал

— Ради бога, Ева-a. Хватит ерзать. Я ведь не железный, девочка, — шепчет Игорь Андреевич мне на ухо.

Горячее дыхание опаляет щеку, широкая ладонь ложится на мой живот, фиксируя на месте. От стыда хочу сквозь землю провалиться.

А виной тому его твердая эрекция, что упирается в мой копчик.

Ущипните меня, я сплю. Абсолютно нереальная ситуация. Такого ведь не может быть на самом деле?

Теплая ладонь медленно поднимается выше, еще чуть-чуть, и он коснется моей груди. Часто-часто дышу от того, что кровь раскалённой лавой бежит по моим венам, разносит миллионы искорок, впивающихся в каждую клеточку моего изнывающего тела. Я бы могла его остановить, накрыть ладонью его ладонь, удерживая ее дальнейшее путешествие, но ничего не делаю, потому что понимаю — сама хочу, чтобы он меня трогал, лапал, тискал, сжимал, оставляя следы на моем теле.

Господи, это же получается, что я извращенка, да? Мне ведь так сильно хочется развернуться к Добровольскому и прижаться к его твердой выпуклости не попой, а другим местом.

Радует лишь одно: мы находимся в углу лифта, поэтому за нами никого нет и, чем мы сейчас занимаемся, никто не видит.

Лифт несколько раз останавливается на разных уровнях, впуская и выпуская служащих. Когда мы добрались до тридцатого этажа, в кабине стало намного просторнее, и я с легкостью высвободилась из объятий Игоря Андреевича. Он просто уронил руку, отпуская меня из своего личного пространства. Сделала шаг вперед, опустила глаза в пол, потому что знала — стоит мне поднять голову, и тут же наткнусь на его взгляд в зеркальных дверях лифта.

А мне нельзя, я ведь не смелая по сути, трусиха по жизни и вообще все еще стеснительная не по годам девушка. Мне в гляделки со взрослым мужчиной стыдно играть.

Пулей вылетаю на свой этаж, чуть ли не бегу в кабинет. Хочу остаться один на один со своими мыслями и проанализировать произошедшее в лифте.

Спустя минуту осознаю, что мысли путаются, а в голове сплошная каша, основными ингредиентами которой являются нелепые выводы и неверные домыслы.

А все потому, что я с чего-то вдруг взяла, что нравлюсь Игорю Андреевичу.