- Что взять с этого сброда? Пусть ждет решения суда. Поехали, ребята.

Эльфы взобрались на козлы и запятки кареты, и Лозиль присвистнул, понукая коней.

Первым делом я заперла двери, но в безопасности себя от этого не почувствовала, и заплакала, стесняясь собственных слез, хотя никто не мог меня сейчас видеть. Неужели ничего нельзя предпринять? Неужели наш народ стал настолько бесправен, что и защиты найти негде? А все эльфы – бессовестные и алчные твари, а вовсе не высшие творения?

Если только леди Дафна…

Я свирепо растерла лицо рукавом. Прочь слезы! Леди Дафна может помочь! Если попросить ее устроить мне встречу со вдовствующей маркграфиней, она не откажет. А я уж использую все свое красноречие, чтобы умолить маркграфиню ускорить поиски отца.

Возле замковых ворот мне пришлось прождать два часа. И чем дольше тянулось ожидание, тем больше я паниковала. Почему госпожа Дафна не посылает за мной так долго? Не хочет видеть? Или ее нет в замке? А что, если все зря?..

Заметавшись у ворот, я не сразу заметила, что улица, ведущая к замку, заполнилась прохожими. Только когда меня начали толкать со всех сторон, я поняла, что горожане ждут удивительного зрелища, и оно не заставило себя ждать – дочери покойного маркграфа возвращались из молитвенного дома в замок, ласково улыбаясь зрителям и помахивая точеными руками в знак приветствия.

Коляска их двигалась медленно, а по обеим сторонам вышагивали стражники – важные, гордые от выпавшей им чести сопровождать таких красавиц.

Меня сдавили с двух сторон, и я вылетела вперед, как пробка – чуть не под копыта лошадей, впряженных в коляску. Решение было принято мгновенно - я поднырнула под алебарду стражника, охранявшего кортеж, и вцепилась в дверцу коляски, пытаясь вскочить на подножку.

- Куда лезешь, гном?! – заорал один из стражников и наклонился в седле, чтобы схватить меня за шиворот.

- Добрые леди! – заверещала я, обращаясь к дочерям маркграфа. – Прошу о милости! Моего отца похитила эльфийская колдунья!..

Сказать больше я не успела, потому что стражники в две руки оторвали меня от дверцы и отшвырнули прочь. Я улетела под ноги зевакам, но кричать не перестала.

- Эльфийская колдунья! Эльфийская колдунья! – кричала я. – Моего отца похитили эльфийские колдуны!

Толпа отхлынула в одно мгновение – с проклятиями и возмущениями, а я оказалась лежащей на мостовой в окружении стражников, грозно нацеливших на меня алебарды и мечи.

- Взять его! – приказал старший. – Нарушитель спокойствия, облыжный обвинитель – десять суток в общей тюрьме.

- Я говорю правду! – заорала я и на четвереньках поползла к коляске, юркнув между кожаными эльфийскими сапогами. – Помогите сироте, добрые леди! Прошу о милости!.. О ми… - тут стражники снова схватили меня, не дав коснуться даже колеса, и зажали рот, оттаскивая в сторону. Я отчаянно брыкалась и рвалась из их рук, и эльфам стоило большого труда меня удержать.

- Проклятый гном! – воскликнул старший. – Да он взбесился!

Потом последовал удар по шее пониже затылка, и мир стал черным с проблесками серебристых звездочек. Я повисла, как тряпка, но тут нежный голос произнес:

- Ах, что же вы делаете, господин Дамиль? Разве не видите, что у этого гномика какое-то горе? Отпустите его! Какое жестокосердие!

- Лучше бы отвести его в тюрьму и допросить, - возразил стражник.

- Нет-нет, - вмешался второй голос. – Отпустите его! Сестра, мы же не позволим бедняге страдать? Надо выслушать, что у него произошло.

Меня отпустили, и я тут же села на мостовую, чувствуя слабость во всем теле. Но зрение немного прояснилось, я помотала головой и увидела прекрасные лица Белладонны и Розалинды. Сестры-розы смотрели на меня участливо, а Белладонна даже протягивала платок – белый, с тончайшим кружевом.