На мгновение вспоминаю удивление Вики в день нашей первой встречи после длительной разлуки. Она думала, что я сменил фамилию, но так уж вышло, что имя и отчество у нас с новым директором загнивавшей конторки, где она работала раньше, одно…

— Док, я пришёл убедиться, что всё в порядке, — говорю, словно стараюсь оправдаться.

— Вы так ухаживаете за девочкой, словно она ваша родственница, — говорит врач, хитро щуря глаза.

— Родная? Ну что вы док… Просто… Эта девочка моя ответственность в какой-то степени, вот и всё.

— Ну вы не хотите говорить, как связаны с ней, и это ваше право. Её мать до сих пор уверена, что место в лучшем интернате и лучшая палата достались девочке из-за инвалидности.

— Пусть продолжает верить в это, — киваю я. — Так будет правильнее, вы ведь знаете женщин с их гонором и гормонами, которые вечно шалят…

Док кивает и пожимает плечами.

— Есть ещё что-то, что я должен знать? — хмурюсь, глядя, как девочка водит пальчиком по странице детской книжки, которую я передал ей через медсестру.

— Вряд ли, но если хотите, то я скажу… Шанс поставить девочку на ноги утекает, как песок сквозь пальцы… Мы должны провести операцию как можно быстрее, но мать не может найти деньги. Операция стоит немало. Если не провести её срочно, то потом уже шансы достичь желаемого результата, станут равны нулю.

Я киваю и поджимаю губы.

У девочки есть шанс встать на ноги и жить полноценной жизнью. Скоро она пойдёт в школу… У меня вдруг появляется желание поближе познакомиться с ней, узнать её получше, но я отметаю его.

— Я могу передать ей подарок? — спрашиваю я, искоса поглядывая на врача. — Я о том… могу ли я одеться в форму медбрата, чтобы её мать ничего не заподозрила?

— Да, конечно. Виктория сейчас отлучилась, попросила медсестёр приглядеть за девочкой до вечера.

Я улыбаюсь и иду следом за врачом в сестринскую, где мне дадут халат и помогут облачиться во врача. Сам не знаю, зачем оно мне надо? Это просто обычный ребёнок, но почему она пробуждает внутри такие странные чувства? Почему хочется поговорить с ней, спросить как дела? Хотя как могут быть дела в её положении? Если Вика узнает, что я общался с её дочерью, она глаза мне выцарапает.

Одеваюсь и достаю из кармана пиджака маленького плюшевого ёжика, которого купил в супермаркете, когда заходил за водой и сигаретами. Перекладываю игрушку в карман халата и иду к девчонке.

— Вы пришли, стобы ставить мне укол? — спрашивает Варя, как только я вхожу.

— Укол? — хмурюсь, а потом понимаю, что я в костюме медбрата. — Нет, малышка, я пришёл просто спросить, как ты себя чувствуешь. Привет.

Чувствую себя идиотом, потому что пошёл к ребёнку, которого любимая жена родила от чужого мужика.

— Привет, — улыбается девочка.

Букву «р» она проговаривает пока плоховато. Ещё маленькая. Смотрю в такие невинные глаза, и душа выворачивается наизнанку. Она не должна отвечать за грехи своей матери.

— Как ты себя чувствуешь?

Приближаюсь к стулу, стоящему у кровати, и присаживаюсь на него.

— Всё хорошо. Наверное, скоро мне можно будет вернуться домой. Смотрите, как я нарисовала!

Девочка показывает свои рисунки, и мой взгляд прилипает к омрачённой женщине, которую я вижу на изображении.

— Это моя мама! Маме приходится непросто со мной, но скоро я встану на ножки и буду помогать ей, — звонким голоском заявляет девочка.

Не встанешь…

Если не сделать операцию, не встанешь…

Хочу сказать ей это, но стискиваю зубы и проглатываю эти проклятые слова.

Кто сказал, что я не могу стать волшебником и не исполню детское желание?