Только Харитон на него ничуть не обиделся:

– Правильно, тёзка, защищай нашу малышку. Бейся за неё, браток. И я буду. Вдвоём мы выдюжим, а вот один я могу проиграть. Ты же поможешь мне?

Монстрик вздохнул, будто хотел сказать: «Ну куда тебя деть?», вытянул лапки вперёд, уложил на них мордочку и уставился внимательным взглядом на Харитона. Наблюдал, что соперник вновь не посягнул на нечто, принадлежащее ему.

– Бог, – заорал Харитон, подняв голову вверх, – Бог?! Хули ты молчишь? Накосячил и в норку? Так не пойдёт, братан! Давай, подключай там свои Силы Небесные! А иначе зачем ты нужен вообще! Слышишь, я от тебя на хуй отрекусь! Навсегда! Да, представь себе, до сих пор ещё в тебя верил! Вот такой я долбоёб!

Он понимал, что выглядит, как сумасшедший. Но он сходил с ума с того момента, как подхватил её в саду, бездыханную. Как принёс сюда и передал под контроль Мадине Шелюхе, которая как раз из гостевого дома бежала на работу. А сам кинулся звонить. Не Доку, нет. Тот только его волчар резать да штопать умеет. Звонил всяким умным и важным. Выискались, наехали, целый консилиум у её кровати устроили.

Будь то старые добрые времена, он бы похаживал рядом с пушкой в руках. И попробовал бы кто-то из этих белохалатников что-то ляпнуть про смерть. Но сейчас была другая ситуация – и они ляпали: налево и направо. Будто листья с календаря рвали: две недели, десять дней, неделя, три дня… Прям аукцион «Кто меньше?»

– Шансы? – это всё, что он смог спросить.

– Один к ста тысячам, – они не стали врать. Взрослые, при регалиях, умудрённые опытом.

А он чувствовал себя мальчишкой и хотел орать на них:

– Нет! Вы всё врёте! НЕТ!

Но вместо этого улыбался всем и даже забашлял каждому солидную сумму.

Уходя, они, будто сговорившись, хлопали по плечу и твердили:

– Мы не боги!

Вот поэтому теперь, отправив Мадину и Димона за лекарствами, которые наприписывали доктора, он и орал на бога. А что ещё оставалось делать?

– Брателло, – воззрился на Монстрика, – хоть ты скажи ему. Вы, кошки, туда ближе, вроде… Может, тебя услушит.

Котёнок прикрыл глаза и замурчал.

Капельница уже почти докапывала, Анфиска, к счастью, спала. Просто спала – он ловил её тихое, лёгкое дыханье и слушал биение сердечка.

– Эй, детка, – поцеловал ладошку, – ты давай это, держись мне. Я ж ещё героем твоего романа не стал. А так не пойдёт. Я тебя никуда не отпущу, пока не добьюсь того, что ты сама, по доброй воле, за меня замуж не выпрыгнешь. Так что милая, не вздумай умирать.

Глядя на хрупкую, сейчас – почти прозрачную девушку, что лежала на постели в его особняке, Харитон ещё больше ненавидел Сотникова. Если бы тот нормальным, сука, отцом был – бился бы за дочь, по лучшим бы спецам возил, в самые дорогие клиники. А этот, падла, на какую-то растраханную пизду повёлся! Сосёт, наверное, хорошо. А Анфиска мамка, поди, не сосала. Такие не сосут! Дочура, вон, пилку себе в горло предпочла, чем его, Монстров, член туда…

Ага, Сотников, значит, виноват! А ты у нас лапочка! Не ты ли девочку довёл вчера? Сам же стоял под дверью и слушал, как она ревела. Кулаки сжимал, башкой об стену стучал. А толку-то?! Натворил делов, Монстр? Запугал малышку, нервы ей дёрнул!

Теперь волна жгучей ненависти уже к себе прокатилась по душе.

Время бы вспять повернуть!

Язык себе, ебучий, выдрать, чтобы хуйню не порол!

Это не Сотников, это ты, Харитоша, довёл. Признавайся себе. Бери ответственность.

Только вот от этой принятой ответственности, от осознанной вины выть хотелось. Но делу его рыдашки не помогут.

В этих метаниях Харитон измаялся весь.