– Да, я как приехала – сразу к Рин! – улыбнулась она довольно, сложив руки за спиной и красиво улыбнувшись. – Мы так соскучились друг по другу, можно я возьму ее с собой погулять?

– Конечно, конечно, веселитесь. Можете взять мой автомобиль, – с добродушной улыбкой  кивнул ей мужчина и затем подошёл ко мне.

Внутри меня все задрожало и, когда он заботливо поправил мою шаль, а затем взял за руку, я почувствовала, что вот-вот расплачусь.

– Как спалось моей звездочке? – улыбнулся он ласково, на что я вымученно улыбнулась в ответ.

При виде его постаревшего лица в голове скопом пронеслись воспоминания. Моя маленькая рука в его, мы вместе с мамой держась за руки, гуляем по парку, как отец учил меня кататься на маленьком пони и сам носил на шее, когда мне хотелось посмотреть, что там такое интересное на шкафу спрятано. Затем в воспоминаниях мелькнула черная полоса, большое надгробье матери, куча белых роз, что заполонили могилу.

Луиза любила белые розы. Отец, убитый горем, не отпускающий моё уже почти безвольное тело из рук. После смерти матери он мог жениться снова, завести семью и нормального полноценного ребенка, но не сделал этого. Ушёл в бизнес и потратил целое состояние, на продвижение современной медицины в надежде, что в скором времени его звездочка сможет ходить. В прошлом году мне провели экспериментальную операцию, вернули чувствительность в ногах, но ходить я так и не стала. Боль от того, что я так и осталась инвалидом читается в его глазах, но он не теряет надежды поставить дочь на ноги.

«Луиза мечтала о том, как будет смотреть на твой первый брачный танец вместе со мной. Я тебе обещаю, звездочка моя, ты будешь его танцевать, а твоя матушка будет смотреть на него с небес», – говорил он Рианне, когда та билась в истерике после слов врачей, что она больше никогда не сможет ходить.

Я даже не представляла, что такие отцы есть на самом деле. Слёзы потекли ручьем по лицу, как же давно я не плакала. Как же сильно я завидую этой Рианне, я своего отца никогда не видела, даже на фотографиях. Единственное, что он оставил после себя это отчество, которое я в этом мире не помню. Ее родители любят свою дочь, в отличие от родителей из моей прошлой жизни. Теперь Луиза и Эдуард мои родители, а история Рианны, ее имя и семья тоже принадлежат мне, по воле Автора, либо по ещё какой причине.

– Рин! – вскрикнула Сью, бросившись мне в ноги. – Что такое? Ты же никогда не плачешь! Что-то болит?

– Дочка? – забеспокоился этот поистине святой человек, и я поспешила его успокоить, как могла, обняв совсем не по этикету.

– Чего встали, вызовите Стефана! – принялась командовать Сью нашими слугами, пока Элла успокаивающе гладила моё плечо.

– Со мной все в порядке, – взяла себя в руки и совсем не как леди вытерла слёзы ладошкой.

– Госпожа, – Элла протянула мне носовой платок, которым я сразу воспользовалась. Господин Карвалье обеспокоенно смотрит на меня, не отпуская мою руку. Похоже, я заставила его волноваться, а он человек уже немолодой.

– Все правда в порядке, папа, присаживайся, – указала ему на стул по левую руку от себя.

– Уверена? Я не ожидала, что ты расплачешься. Может все-таки позвать доктора Корте? – все никак не успокоится кузина.

– Все нормально, – отмахнулась, стараясь успокоиться. Действительно, на меня что-то нашло. Рианна принимала любовь и заботу отца как должное, но для меня это нечто новое. Сжала руки в замок, стараясь сдержать эмоции.

– Принесите завтрак, – обратился к Элле отец и продолжил сжимать мою руку, словно боясь, что когда отпустит, я снова заплачу.