Подхожу к ней, распахиваю дверь. Молча указываю рукой на коридор. Она читает по моему лицу, что сейчас не стоит спорить, надо слушаться.

И выходит.

Я следом. Плотно закрываю дверь. Хватаю за локоть и веду в сторону.

Она ойкает, не поспевая. Я не останавливаюсь, пока мы не отходим на безопасное расстояние от кабинета. Делаем два поворота и заходим в какой-то тупик. Здесь только хозяйственные комнаты и никого. Подвожу нас к окну в конце коридора. Оно мутное, запотевшее, улицы почти не видно. За окном серый март. Под стать моему состоянию.

Между нами напряжение, которое грозится рвануть с силой водородной бомбы.

Она мнётся, молчит. Опускает взгляд, смотрит под ноги. В моей голове мириады вопросов. Сердце гулко бьётся, поднимая волну тошноты от нахлынувшей реальности к горлу. Мне хочется уткнуться ладонью в стену, чтобы сохранить равновесие, но вместо этого я лишь сильнее сжимаю пальцы на её руке, которую никак не мог выпустить из своей.

- Какой месяц?

- Се… седьмой.

Прекрасно, особые математические способности тут и не нужны. Я просто отсчитываю дни назад.

- Мой?

Вопрос короткий, ёмкий и, кажется, всё объясняющий.

Она резко вскидывает взгляд, в глазах паника.

Лёгкий кивок.

- Мой?

Мне нужно более чёткое подтверждение

- Твой, - выдыхает.

Не знаю, чего я ждал от самого себя, но тошнота резко отпускает. В голове бьётся:

«Ну ты и влип!»

- Почему оставила? – почти шиплю.

- Я не смогла, - мотает понурой головой. – П-прости.

Поднимает свободную руку, чтобы прижать к глазам и задержать слёзы. Чувствую, как она дрожит.

- Я с-сама… не надо… мне н-ничего не н-надо…

Голос у неё тихий, речь запутанная.

- Что сама? – резко встряхиваю, когда спрашиваю с ледяным спокойствием: – Что, твою мать, сама? Что тебе не надо?

- От т-тебя не надо. Ничего.

Чёрт!

Отпускаю её руку и сжимаю пальцами переносицу. В голове пульсирует.

- Ну теперь я сам решу: что тебе надо, а что тебе не надо. Поняла?

- Нет, не поняла, - вскидывает голову.

- Сейчас поедем ко мне, поговорим, и всё поймёшь.

Она дёргает головой в сторону кабинета.

- Там все ждут.

- Подождут.

- Будут вопросы.

- Поверь, у меня их гораздо больше.

В глазах её паника и досада.

- Ну как же так… Так нельзя… у меня тут работа.

- Какая работа? Седьмой месяц у тебя.

- Я на лёгком труде. Я не могу так взять и уйти. Это странно выглядит.

- А когда ты завтра вот так придёшь и уволишься, и вообще нафиг уедешь из грёбанного Воронежа, это не странно будет выглядеть?

Отпускаю её локоть, она трёт лицо, прежде чем с вызовом бросить:

- Я никуда не планирую уезжать.

Надо же, ещё и кусаться пытается. Мне даже смешно. Только в голосе моём нет никакого смеха, когда завершаю этот бессмысленный спор короткой фразой:

- Боюсь, это уже от тебя не зависит.