Наши тела разделяла лишь тонкая-тонкая хлопковая ткань моей майки и трусиков. И это было до дрожи приятно — ощущать, как тугие мышцы мужской груди, живота и бедер напрягаются при каждом движении.

— Ведьма, — продолжал шептать титан, изредка отрываясь от моих губ. — Ты убьешь меня, — произнес он, опрокидывая меня на кровать. — Прикончишь и не заметишь. Не поймешь, что это сделала ты.

— Я… я ничего не понимаю, — ответила я, облизывая губы и переводя дыхание. — Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что так и будет. Ты ломаешь меня. Подчиняешь. Заставляешь прибегать, как верного пса, по первому зову, — мужчина смотрел на меня сверху.

Его взгляд блуждал. Задержался на вырезе топа и тонкой лямке, что едва закрывала сосок.

— Не дразни, — произнес Дмитрий, удерживая себя на весу. — Не дразни, — повторил он, аккуратно поправляя кружевную оторочку топа.

А я прогнулась в спине, и горячие пальцы зацепили отвердевшую вершину. Болезненно и приятно, от чего с моих губ слетел тихий стон.

Титан утробно зарычал, глядя на то, как я плотно сжимаю бедра.

— Я точно покойник, — прохрипел он.

Он не склонился, не целовал мои губы, удерживал себя на вытянутой руке, пока второй растирал сосок между пальцами.

— Маленькая ведьма, — услышала я.

А мужская рука скользнула по плечу, пощекотала живот и опустилась на внутреннюю часть бедра. Пальцы медленно поднимались к трусикам.

— Ты и пахнешь как смертельный яд — обманчиво притягательно и терпко, — он коснулся меня, и наши стоны смешались. Мой стон наслаждения и его — безысходности.

Я прикрыла глаза и потерлась бедрами о твердые пальцы, содрогаясь от горячих импульсов и окончательно теряя себя в удовольствии.

— Точно ведьма, — выдохнул титан, дрожа всем телом и проникая пальцами под хлопковую ткань со следующим сдавленным стоном. — Моя ведьма. Только моя.

Я едва разбирала слова мужчины, сосредоточившись на острых ощущениях, что он дарил. Он будто знал меня, слышал мои мысли. Нежно ласкал, растирая влагу, задевая самые чувствительные точки, и смотрел на меня, оскалившись звериной улыбкой.

— Ты пр-р-рекрасна, Агата.

А я жалобно всхлипнула в ответ, чуть сжимая мужскую руку бедрами и погибая от наслаждения. Проваливаясь в забытье на мгновение. Тяжело дыша и смотря куда-то в пустоту.

— Чер-р-рт! — титан бросил злой взгляд себе за спину. — Мне нужно идти.

Я устало моргнула, провожая мужскую фигуру в проеме окна.

В лицо тут же ударил желтоватый свет фонаря, на улице раздался продолжительный гул автомобильного сигнала.

Я вынырнула из дурмана.

— Что ты наделала, Агата?.. — спросила я у себя.

Дерзкая Агата исчезла в одно мгновение, и вернулась привычная я. Немного застенчивая, до глупости честная и не имеющего никакого опыта общения с мужчинами… До сегодняшнего дня.

Ощущение совершенной ошибки быстро заполнило меня и не позволяло закрыть глаза и уснуть. Чувство вины становилось все острее и острее, словно снежный ком, пущенный с пригорка, увеличивалось с каждой секундой, болезненно пульсируя в моей голове.

Я поднялась на непослушные ноги и тихо пошла на кухню ополоснуть лицо и выпить холодной воды. Жадно опустошила стакан, за ним второй, плеснула холодной воды в лицо. Но разве это может помочь? Когда тело помнило острые прикосновения рук титана?

Как же стыдно!

Что со мной происходит?

В кого я превращаюсь?

Может, деда прав, и мне надо связать жизнь с садоводством, уехать куда-то, где тихо. Воспользоваться своими золотыми руками. Выращивать овощи или цветы. Посвятить себя земле. Он ведь правильно говорит, что именно на природе я нахожу успокоение и себя. Я будто чувствую все живое, знаю, чего не хватает тому или иному растению. И сама наполняюсь силой, как бы странно это ни звучало. Но не среди мертвых растений, как на работе, а живых.