«Моя!» — заурчал он, окончательно приводя человеческую часть в замешательство.

«Моя! Пара!» — повторял и повторял зверь, беснуясь внутри, желая занять мое место и продолжить поиски.

В этот момент мне перестало хватать воздуха, и я задышал глубоко и шумно. Рука схватилась за горло, а в голове оглушающе зазвенело, словно кто-то бил у самого уха металлическими предметами.

— А-а-а, — сдавленный крик боли вырвался из груди.

Я ссутулился, упер ладони в колени, собирая полами пиджака пыль с земли.

Тело сотрясало дрожью обращения. Болезненно скручивало каждую мышцу и медленно-медленно отступало. Возвращались слух и зрение. Затылок и грудь перестали жечь, а по спине стекали холодные капли испарины.

— С вами все хорошо? — вопрос прорвался сквозь гул в ушах.

Голос интересующегося был мне знаком.

— Да, дядь Петь, — выдохнул я сквозь зубы, с трудом вспомнив имя одного из сторожей. — Что-то в голову ударило.

— Давление, сынок, — старик похлопал меня по плечу. — Со всеми бывает. Вон жара какая.

— Со мной такого не бывает, — вырвалось со следующим болезненным выдохом. — Не должно быть, — добавил я, хватая ртом воздух.

— Ну-у-у, все бывает в первый раз. Мы же не молодеем, — старик взял меня под локоть и помог выпрямиться. — В сторожке тонометр есть и таблетки. Внучка позаботилась, боится за меня. Идемте, я вас быстро в порядок приведу.

— Не нужно. Спасибо.

Я отдышался и медленно вдохнул через ноздри, втягивая, словно самый настоящий яд, притягательный женский аромат.

— Это от вас? — я ухватил сторожа за плечи. — От вас, — произнес удивленно.

Старичок запротестовал, затряс сокрушенно головой:

— Да я бы никогда! — заговорил он. — Я вообще алкоголь не пью. Если и позволяю себе, то рюмочку, да и чтоб девчонки мои не видели.

— Какие девчонки?

— Да внучки. Какие еще могут быть девчонки в моем возрасте, — засмеялся старик. — Они не любят выпивку. Вот я и прячусь от них. Но на работе я бы ни за что не стал, — закрутил седой головой.

Я продолжал вдыхать отравляющий меня и зверя запах, что шел от одежды сторожа.

— Я вам верю, дядь Петь. Верю.

Старик заулыбался.

— Может, все же измерить давление? — предложил он еще раз. — Глаза у вас красные, Дмитрий Викторович, и лицо.

Я не стал отказываться и пошел вслед за стариком.

— Да вы проходите, — он махнул рукой. — Садитесь, — указал на стол.

А маленькая сторожка была насквозь пропитана притягательным ароматом. Он исходил от низкого диванчика в углу комнаты, от единственного стула у окна и от стола, накрытого выстиранной скатертью.

— Вы руку-то протяните, — командовал сторож и помог надеть манжету. — Ну все, не двигайтесь и не говорите.

Аппарат жужжал и накачивал воздух.

— Кто у вас сегодня ночевал? — спросил я, окаменев и смотря в одну точку.

Было невыносимо находиться в замкнутом помещении. Каждую клеточку тела тянуло куда-то. В груди пекло. И зверь надрывно скулил.

— Да никого, — соврал старик. — Зачем мне проблемы на работе? Если бы не это место, жил бы я на одну пенсию. Плохо жил. А вы не говорите, нельзя. Ну вот, у вас пульс почти сто сорок.

— Это нормально, — отмахнулся я, освобождая руку и поднимаясь из-за стола.

— Вы таблетку хоть возьмите.

Я проигнорировал предложение сторожа и вывалился из крохотного помещения. Сейчас жаркий сухой воздух казался спасением.

— Никого… — я вспомнил слова сторожа, быстрым шагом возвращаясь к офису.

Мне бы подняться на третий этаж и занять свое рабочее место, но вместо этого я прошел в комнату охраны и попросил запись за последний час с нужных двух камер.