Вживленный под кожу маячок больше не пульсировал, израсходовав имеющийся в нем запас энергии, меня до сих пор не нашли, а время поджимало. Сколь бы страшно мне не было, унижаться перед мерзавцами не стану. Я не буду молить о пощаде и плакать у их ног, выпрашивая свободу. С сектантами такой номер не прокатит. Они будут упиваться моими страданиями. Ни за что! Я вскинула голову, чувствуя, что живой мне отсюда уже не выбраться.

Глаза бывшего телохранителя горели золотым огнем. Губы искривлены в предвкушающей усмешке.

Подол черной хламиды затлел, распространяя черный дымок и запах гари. Сектанты, за исключением главного, пали ниц, а я продолжала с вызовом смотреть прямо в его золотые без белков и зрачков глаза. Прокуроры не сдаются! Прокурором я пока еще официально не являлась, а только собиралась им стать после завершения университета, но уже сейчас я воспитывала в себе нужные качества характера. И даже если мне суждено умереть, я сделаю это с честью!

– Какая страшненькая. И это жертва мне? Никакого уважения, – хмыкнув, сказал мужчина не своим голосом.

У телохранителя (бывшего телохранителя) голос был басовитый, неприятный, речь рваная и краткая. А сейчас голос стал мелодичным, бархатным и обрел глубину. Вот это актерские способности! Именно об этом мне стоило думать, а не впадать в истерику. Какой-то жалкий Темненький Лордик назвал меня страшненькой? Меня? Как он посмел?!

Меня переполнил гнев, мозг явно коротнуло. Он должен молиться на такую жертву, как я! Лучшей просто не существовало ни в этом мире, ни в любых других существующих! (Если они вообще существуют, во что я не верила абсолютно). Спустя три секунды я стояла на ногах, неизвестно откуда найдя в себе силы и открыв второе дыхание. Я словно горела голубым, как мои глаза, огнем, и этот огонь пожирал все вокруг.

Фигуру в черной хламиде отгородил от меня желто-рыжий огонь с вкраплениями черного дымка. В отличие от псевдобога (призывали какого-то Карамона), сектанты в шаолиньских нарядах горели вполне себе по-настоящему и душераздирающе кричали, пытаясь сбить с себя голубой огонь. Их крики отрезвили меня. Сектанты резво скидывали с себя горящую одежду, но пламя не отступало. Вспыхивали волосы, ресницы, ногти и кожа, оставляя нетронутыми только участки, покрытые символами.

– Судья, – произнес псевдобог. Судья? Я будущий прокурор! Ни за что на свете не стану судьей! Мне на роду написано быть обвинителем и только обвинителем! На другое я не согласна! – Мое присутствие больше не требуется.

Если он хотел меня взбесить, то он этого добился. В стене вспыхнул круглый огненный, в цвет его рыжей защиты, портал, и мужчина повернулся к нему. Темненький Лордик пытается от меня сбежать! Этого я не могла позволить. Я бы еще могла простить его самодурство и оскорбление, если бы он принес искренние извинения (оскорбления не являются уголовным преступлением, а только административным проступком), то побег – явное неуважение абитуриенту и будущему представителю судебной власти! Прямое оскорбление моего истинного предназначения!

Я не могла позволить ему сбежать от меня, пока он не попросит у меня прощения достаточно искренне, чтобы я ему поверила. А у ж не доверять крайне подозрительным личностям мама меня научила. Так что пока не раскается в содеянном, от меня не избавится! Я бросилась в портал, на ходу понимая, что-то я делаю не так, но меня уже было не остановить. Все равно хуже не будет: без сторонней помощи из бетонной ловушки мне не выбраться, а от сектантов остался один телохранитель. И тот бывший.