– А где ты собираешься жить? – крепче сжимаю ее ладонь, и Эля ойкает. Опомнившись, ослабляю хватку, поглаживаю нежную кожу. – Так и будешь снимать с этим своим Санькой?

– Ну хватит.

– Чего хватит?

Теперь она мою руку сжимает, и я замолкаю.

Правда, не время для ревности. Санька – это уже второй вопрос.

– Но согласись, - уверенно заявляю. – Что сын Софии твоим братом считаться не может.

– В смысле, Эрик? – Эля поднимает бровь.

– Ну да. Вы не родственники, вы просто парень и девушка, да вы сами пожениться при желании можете, - выдаю прежде, чем успеваю подумать.

– Белый, что за бред? – она резко тормозит, и я тоже останавливаюсь. Она с таким видом на меня смотрит, словно вот-вот пальцем у виска покрутит. – Ты это всерьез сейчас говоришь? Пожениться, - она хмыкает. – На тебя свадьба так влияет?

Как-то не с того я начал.

– Я всё к тому, - улыбаюсь, обнимаю ее за плечи. – Что в жизни всякое случается. И вся эта сводная ерунда – не приговор.

– Очень мудрая мысль, - язвит Эля. – Мы про брата моего будем разговаривать?

– Нет у тебя никакого брата, - отрезаю.

Она в удивлении вскидывает глаза, изучает мое лицо.

– О нас лучше пообщаемся, - торопливо притягиваю ее ближе. – На набережную?

– Поехали.

Как ребенок, радуюсь, наклоняюсь к ее губам. На поцелуй она отвечает, с такой же жаждой, мы словно двое оголодавших, наконец, дорвались друг до друга.

Ладонями мну узкую спину, Элю почти в воздух поднимаю, и она тянется ко мне, на носочки встаёт.

Месяц прошел, а будто не было его, мы встретились в клубе, поехали ко мне, утром проснулись, и вот мы здесь, мы не разлучались.

Я ее не отпущу, и пусть хоть что мне скажет Давид, он влюбился в мою мать, а я в его дочь – все честно, как мужик он должен меня понять.

– Скучала? – держимся за руки, идём по тропинке.

– А ты?

– А я очень.

А она молчит, улыбается.

По глазам вижу, что да, и такого ответа мне хватает.

На углу дома мрачнею, слегка отстраняюсь от Эли, чтобы внимание не привлекать. Рано гостей в известность ставить, поэтому с сожалением разжимаю пальцы и выпускаю ее руку.

И делаю вид, что мне срочно потребовалось воротничок рубашки поправить.

Эля это никак не комментирует, просто идёт рядом.

Выходим к дому. И я на шаг от нее отодвигаюсь. Ловлю ее косые взгляды и непринужденно насвистываю.

Нам лишь нужно спокойно уехать, и все, но эта малость видится мне вдруг Эверестом, не перепрыгнуть.

Вокруг музыка и шум, толпа наряженных людей.

– И как это называется? – помолчав, спрашивает Эля.

– Что? – щурюсь на праздник в шатрах. Вроде бы, все заняты, до нашей парочки никому нет дела.

– Так и должно быть, что ты на километр отошел? – она с подозрением смотрит на меня. – Или ты тут, может, - на ее лицо набегает тень. – С девушкой?

На эту глупость смеюсь, я же не Саня, и не ослеп ещё, паучка на кого-то менять. Чуть дёргаю ее косичку и придвигаюсь вплотную, задеваю ее бедром.

– Так лучше? – бездумно сплетаю наши пальцы, плевать, заметят – так заметят. – Конечно, я тут с девушкой. С тобой. 

Подходим к машине.

Открываю дверь, Эля усаживается в салон. Обхожу авто и вижу, как к нам неровной походкой с решимостью идиота чешет Саня.

Мысленно показываю этому прилипале средний палец.

Сколько можно.

Упустил свое счастье – так не лезь.

Сажусь за руль, спешно запускаю двигатель.

– Эй! – его красное лицо нестираемой кляксой рисуется в открытом окне Эли. – Далеко собрались?

– Не твое дело, - бросаю.

– Так не пойдет, - он открывает дверь, трогает паучка за плечо. – Эля, выходи.

– Саш, давай без истерик, - она морщится. – Мы скоро вернёмся.