И почему он так негативно настроен к нам? Да, я тоже не особо рада этому браку. Мне совсем не нравится Олег Дмитриевич, не нравится этот дом, да и школа, скорее всего, тоже не понравится!

Но я вовсе не кидаюсь на людей, словно бешеная псина, и не обливаю их едой, которая, между прочим, очень дорого стоит!

Неужели все дело в том, что Кирилл просто-напросто ревнует? Своего отца к моей маме. Его раздражает, что Олег Дмитриевич переключил свое внимания с любимого сыночка на чужую женщину. Вот он и пытается всеми силами нас из дома выпроводить.

Неожиданно, конечно, что в семнадцать лет, будучи таким верзилой, Черный все ещё ревнует своего родителя.

Ладно, постараюсь поговорить с мамой. Однако уже точно знаю, что она мне ответит.

Дома принимаю душ, смывая с себя тяжёлый макияж и переодеваясь в гораздо более удобный наряд. С трудом решившись, подхожу к спальне мамы и ее мужа и робко стучусь. Дверь мне открывает Черный-старший с голым торсом, из-за чего я тут же краснею и отвожу взгляд.

— Вы не могли бы позвать маму? — неловко прошу я.

— Сейчас.

Спустя минуту она появляется, туго запахнув халат и недовольно на меня смотря, словно я отвлекла ее от чего-то важного.

— Мы можем поговорить?

— Ангелина, ты на часы смотрела? — разъяренно шипит. — Время одиннадцатый час, а тебе завтра не первое сентября идти! Немедленно ложись в кровать! Поговорим завтра!

— Мам, но это...

Не успеваю я договорить, как она тут же захлопывает передо мной дверь. Тяжело вздыхаю, понурив голову. А ведь я с самого начала знала, что это бесполезно.

Ладно, ещё будет время с ней поговорить. Разворачиваюсь и направляюсь в свою комнату. Прямо перед входом в свою комнату натыкаюсь на Кирилла, который своими огромными габаритами перекрыл весь порог.

Начинаю волноваться, заметив его. У меня сразу потеют ладошки и учащается сердцебиение. Колени дрожат, из-за чего я с трудом стою на ногах.

— Ты не мог бы дать мне пройти? — стараясь не выдать дрожь в голосе, произношу я.

— А чего это такие маленькие девочки все ещё не в постели? — насмехается надо мной. — Ты знала, что если ляжешь в кровать после одиннадцати, то тебя точно заберёт бабайка?

— Не издевайся, пожалуйста, — вежливо прошу я, еле как удержавшись от закатывания глаз. — Уже действительно поздно и мне пора спать, поэтому позволь мне пройти.

— Так проходи. Я разве тебя держу?

— Ты заполнил своим телом весь проход! Как я должна пройти?

Уже начинала злиться. Но больше всё-таки боялась. Мне страшно, ведь этот дурак явно что-то задумал! Не хочется повторения той ситуации!

— Проползи между моих ног. Ты мелкая — легко с этим справишься, — дерзко ухмыляется, выразительно осмотрев меня с ног до головы. — Ну или можешь попытаться отодвинуть меня. Правда, навряд ли получится.

Тяжело вздыхаю. Отодвинуть этого бугая я точно не смогу, даже пробовать не буду. А проползать между его ног тем более не стану!

— Не буду, — твердо произношу, стараясь не расплакаться от собственного бессилия.

— Ну, значит будем стоять так до утра, — выдает гениальное умозаключение. — Я-то справлюсь, а твои-то слабенькие ножки-спички выдержат?

Боже, ну чего он ко мне пристал? Что ж ему неймется так? И как так вышло, что он оказался настолько отвратительным человек?! А я ведь ещё этого гада перед Ваней защищала.

И ведь на той вечеринке он действительно показался мне хорошим. Раскаялся в своем поступке, сразу извинился, придумал милое прозвище и даже предложил провести!

Но сейчас он словно переменился. Стал совсем другим. Злым, насмехающимся и полным кретином!