Его вопрос так обескуражил, что я даже трястись перестала. Но слов так и не смогла произнести, хотя Раф все понял по моим округлившимся от возмущения глазам.

— Тебе нужно сладкое, — спокойно объяснил он.

— С-с-с-г-у-у-у-щенка, — указала я взглядом на холодильник.

— О, сойдет, — одобрил он.

Только тут я отметила, что он — в спортивных штанах. Выглядели они так себе, но, видимо, ничего другого не нашел. Когда у меня зазвонил мобильный, Раф спокойно ответил:

— Да, это сосед. Тот самый. Нет, пострадавших нет. Медведь ушел. Слушайте, смысла в вашем приезде нет…

«Как это нет?!» — снова выпучила я глаза, но Раф на меня не смотрел. Он был занят извлечением сгущенки из пластикового пакета, поисками ложек и чашек.

— Он уже не вернется, — продолжал переговоры Раф. — Я уверен.

— Где ты был? — просипела я, когда он отбил звонок.

— Сначала терялся по лесополосе, потом — в своем доме, — оглянулся он на меня. — Ты как?

— Я видела твою повязку на крыльце…

— Знаешь, я, когда дал деру от медведя, не только повязку потерял, но и трусы. Вся задница обожжена крапивой…

— Откуда он вообще взялся? — всхлипнула я и съежилась в пледе.

— Не сказал.

— Ты снова шутишь, — неодобрительно заметила я, но тут же спохватилась: — Как твоя рана? Как ты вообще повязку-то потерял?

— Рану перевязал уже. А тебя по жопе хотел отходить, — вдруг сурово добавил он.

— За что? — возмутилась я.

— Ну кто ж на медведя со сковородкой выходит? А если бы он кинулся?

— Кто бы говорил! Сам-то вышел на него с одними трусами!

Раф только неодобрительно покачал головой и принялся разливать чай.

— Я испугалась, что он тебя сожрал, — буркнула я. — Он… спал под крыльцом! Сытый и довольный!

— Не был он ни сытый, ни довольный, — сообщил мне Раф таким тоном, будто ему медведя жалко.

— А как ты узнал, что я со сковородкой?..

— Она валяется у ворот. Сковородка твоя, — хмуро ответил он. — Вряд ли медведь сам прихватил, правда?

— Ой, все! — фыркнула я и собралась вскочить, только Раф вдруг гаркнул:

— Сидеть! В пледе. Чай готов.

16. 15

— Сидеть из нас двоих полагается тебе, — возразила я. — А лучше — лежать.

— Да что ты за женщина, Наташа? Тебе слово, ты — двадцать!

А меня как под дых пнули.

— Да пошел ты, агент национальной безопасности! — процедила я, медленно приподнимаясь. — Еще скажи, что так мне и надо, что со мной муж развелся!

— Муж твой — придурок редкостный, — даже не задумался Раф, преграждая мне всякий путь от дивана. Он опустился передо мной на колени, поставил чай на пол и поднял на меня взгляд. — Прости, если я тебя обидел. Возьми чай, пожалуйста. И не вставай. А я соберу пакеты. Хорошо?

Я кивнула и проследила, как Раф поднимается и совершенно нормальной походкой выходит из дома. А потом мне подумалось, что на адреналине люди могут не чувствовать боли, и сейчас он потаскает пакеты, а вскоре совсем истечет кровью. Но я заставила себя усидеть на диване и дождаться, пока он вернется. А потом вообще забыла обо всем, глядя на то, как он принялся хозяйничать на кухне. Нет, адреналин такому не способствует…

— Ты не против, что я тут раскладываю все? — обернулся Раф от шкафчиков.

Я только мотнула головой, принимаясь часто моргать. Сволочь, знает же, что хорошо собой. Хотя, ведет себя так, будто бы не знает. Потому что на тех, кто себе цены не сложит, я насмотрелась. У меня было немало клиентов-мужчин. Те, кто выглядят божественно или считают себя таковыми, подчеркивают это в каждом слове и движении. Их социальные странички невозможно смотреть без чувства испанского стыда, и обожание самого себя там прет из каждого поста так, что передозировка нарциссизма валит наповал любого случайного зрителя. Но целевая аудитория ведется, конечно же.