Ирис с ужасом посмотрела на стол, который оказался убийцей. Творение изобретателя стало причиной смерти его создателя.

Однако глупо винить мебель в печальной случайности. Это всего лишь стол.

– Госпожа Эрколе упомянула, что смерть барона была странной. Что именно было в ней странного?

– Простите, госпожа Диль, мне пора, – сказал Рекстон, демонстративно достал карманные часы и посмотрел на циферблат. – Вот-вот привезут уголь, нужно проследить за разгрузкой и сверить счета.

– Спасибо за экскурсию, Арман. Чем мне теперь заняться?

– Чем хотите, госпожа Диль.

– Тогда я ознакомлюсь с чертежами отца. А затем прогуляюсь до Альсингена. Вы не против?

– Вовсе нет, – несколько удивился Рекстон. – Вы вольны делать, что вам угодно. Приятной прогулки, госпожа Диль. Не забудьте захватить зонтик и надеть теплый жакет. Обед сегодня подаем в пять; надеюсь, вы вернетесь к этому времени.

***

Образцовый дворецкий ушел заниматься хозяйством, а Ирис задержалась в кабинете.

Постояла у окна, рассматривая дуб. Это дерево видело все, что происходило в комнате. Жаль, оно не может рассказать ей об отце. Домочадцы говорят о нем с неохотой либо отзываются как о вздорном чудаке. Но, пожалуй, барон понравился бы Финеасу. У них много общего. Они бы подружились и было бы у Ирис два отца.

Она закрыла глаза, чтобы глубже погрузиться в атмосферу дома. Мало-помалу она начала слышать его: вот хлопнула ставня, вот скрипнула доска, вот загудел водопровод.

Скоро Ирис начала не только слышать, но и чувствовать дом. Фантазия у нее была богатой, и порой она воображала, что умеет уловить душу предметов, читать их мысли.

Этот дом лишился хозяина, ему грустно, но грусть эта светлая.

Он стыдится того, что краска на подоконниках и ставнях облупилась, крыша протекает и фундамент потрескался. Ирис, пожалуй, могла бы сейчас точно сказать, где прячется трещина – ее чутье или фантазия рисовали ей точный план.

Она переживала тяготы дома, как переживаешь боль и страдания близкого человека, и глубоко ему сочувствовала.

Открыла глаза и подошла к стеллажу. Взяла папки с чертежами, расположилась за столом и начала изучать наследие барона.

Ирис немного умела читать чертежи, но ее знаний не хватало, чтобы понять, стоят ли изобретения хоть чего-то.

Скоро она утомилась и захотела на волю. Аккуратно сложив все на место, пошла одеваться для прогулки.

Когда спускалась на второй этаж, услышала шорох и отчетливый всхлип.

За углом пряталась незнакомая горничная – молоденькая и хорошенькая. Она стояла на четвереньках, чистила ковровую дорожку и обильно поливала ее слезами.

– Эй, что случилось? – забеспокоилась Ирис и села рядом с девушкой на корточки.

Горничная крепко сжала губы, подняла голову и враждебно сверкнула на Ирис синими глазищами.

– Тебя дворецкий отругал? – догадалась Ирис. – Ишь гад какой! Я с ним поговорю – что за манера издеваться над подчиненными!

– Нет! – резко ответила горничная. – Пожалуйста, не лезьте не в свое дело.

– Но я хочу помочь.

– Никто мне не поможет. И уж меньше всего вы. Вы… неизвестно кто. Явились сюда, собираетесь продать дом и выгнать всех нас.

– Ты из-за этого ревешь? Я пока не решила, что делать с домом. Я вас не оставлю без гроша.

– Ехали бы вы лучше к себе обратно в столицу!

Горничная подхватила щетки, встала и умчалась. А Ирис так озадачилась ее враждебностью, что села на пол и подперла голову в раздумьях.

Вот что о ней говорят в доме! Даже слуги считают ее мошенницей. Влияние Рекстона? Он всех настраивает против нее?

Расстроившись, Ирис пошла в свою комнату. Пока переодевалась для прогулки, рассказывала куклам обо всем, что случилось за утро. И порой сама себе отвечала кукольными голосами.