Полина наконец обратила внимание на листы.

Взяла первый в руки и побледнела.

«Мой любимый Великан, я давно тебе хотела сказать, что мечтаю заняться с тобой сексом на заднем сиденье машины. Давай сделаем это?»

Дальше Полина читать не стала, ибо и без того прекрасно знала, что там будет описано. Как знала, что было и в каждом следующем письме.

— О боже… — охнула она и прикрыла лицо руками.

Враз почувствовала себя голой, опозоренной, хотя сидела в свитере и джинсах.

Это были письма не для чужих глаз. Она никогда не хотела, чтобы Макс их видел. Это ее личное, глубоко интимное! Ее фантазии, мечты.

— Зачем ты написала эту гнусную мерзость? — спросил Макс с надрывом.

Надо же, для нее это сокровенные мысли, тайные желания. А для него — мерзость. Почему? Неужели Макс считает, что Полина не имеет права пофантазировать на бумаге? Что в этом такого уж плохого? Зачем так злиться, опошлять… Мог же просто спокойно спросить.

Полина поморщилась.

Зачем она их писала? Потому что очень скучала, потому что ей нравилось фантазировать о свиданиях, переживать все эти яркие эмоции.

Хотя правильнее было бы спросить не зачем, а когда…

Эти письма были написаны в период, когда Полина оканчивала школу, никакого секса в ее жизни тогда не было. Были лишь эти фантазии и редкие, до боли целомудренные свидания с Максом. Он ведь даже почти не целовал ее тогда.

Все, что Полине было доступно в тот момент, — вылить свои чувства на бумагу, что она и делала. Но объяснять все это мужу, когда он предъявил их ей с таким видом, совсем не хотелось. Как раскрыть душу тому, кто в нее только что плюнул?

— Макс, где ты их взял? — разозлилась она. — Ты что, полез в…

— Полез! — зарычал он. — Полез и нашел!

В этот момент Полине стало по-настоящему мерзко.

Он что, всерьез полез в бабушкин дом?

Ведь письма хранились у нее на чердаке среди прочего хлама. Аккуратно сложенные в стопочку, запрятанные в ее старые школьные тетрадки. Наверное, надо было их выбросить, чтобы уж точно никто никогда не увидел. Но она вложила в них столько сил и эмоций, что не поднялась рука.

Зачем Максиму понадобилось копаться в ее старых вещах?

Только она хотела это спросить, как он ее опередил:

— Кому ты их писала?

И тут она поняла, почему он такой злой.

Серьезно? У него еще стоит вопрос, кому она их писала? Он идиот?

Надо же, а адресат и не догадался, что письма были ему… Пусть Полина и не собиралась их вручать, потому что ей даже перед собой временами было стыдно за всю ту откровенность, которую выплеснула на бумагу.

Собственно, поэтому она и использовала в письмах прозвища. Чтобы бабушка, даже если она каким-то чудом найдет ее писанину, не поняла, про кого тут речь.

Но Макс-то как не сообразил?

По ее мнению, было очевидно, что Великан — это он. Надсмотрщик — бабушка, ведь ей изначально дико не нравилось, что Полина тайком бегала на свидания к мужчине намного старше себя.

Полина вгляделась в злое лицо Макса, пытаясь понять, не шутит ли он над ней.

А потом до нее дошло, к чему все это светопреставление — муж просто нашел еще один повод ее приревновать. Искал тщательно, перерыл весь дом, но даже на этом не остановился — залез к бабушке.

Только вот ее уже тошнило от того, что приходилось все время оправдываться без вины.

Больше она ни в чем оправдываться не станет.

Полина подскочила с места, вперила в мужа обиженный взгляд.

— Макс, ты сейчас грязными сапогами потоптался по моей душе!

Она думала, муж хоть немного усовестится, но оказалось, наоборот — он еще больше взъярился.

— Ты еще мусором меня назови!