Я стиснула зубы и взяла корнеплод, в конце концов, у каждого есть свой запас прочности. Мой закончился быстрее, чем шкурка пятого потатоса. Лезвие ножа затупилось, а пальцы свело судорогой.

– Да чтоб тебя, – выругалась я сквозь зубы, отшвыривая гадкий клубень. На глазах выступили слезы.

Стараясь не показать слабость гоблинше, украдкой наблюдавшей за мной, я принялась растирать кисть, с ужасом думая о том, что завтра практическое занятие на полигоне. А значит, придется создавать заклинания. Как это делать после такой работы я не представляла. В голову закралась шальная мысль: ворваться в кабинет ректора и потребовать заменить работу на кухне карцером, но я побоялась, что за такое мне просто добавят время дежурств, и я погрязну здесь, среди немытых тарелок и очисток потатоса. Я представила себе эту картину, и одинокая слеза все-таки сбежала по щеке, утонув в кастрюле с очищенным десятком клубней. Ну хоть соль будет.

– Это еще что? – знакомый голос заставил подскочить на месте. Я подняла голову и встретилась взглядом с изумрудно-зелеными глазами ректора. Он стоял, сердито хмурясь. За его спиной маячил первый проректор Академии – знатный тролль и карьерист.

– Это еще что такое, я спрашиваю! Абырлагг!

– Э-э-э… что именно? – рискнул уточнить тролль.

– Это! – дракон выхватил из кастрюли красный клубень и потряс его перед носом проректора.

– П-потатос, – заикаясь произнес тот.

– Вы что не видите, что он красный! Красный!

– Д-да. Так точно!

Изумрудные глаза сузились, а в воздухе ощутимо запахло гарью.

– Точно? – процедил ректор, выпуская изо рта тонкие струйки сизого дыма. – Знаете, что будет точно? Сегодня за ужином вы будете сами есть этот потатос. И завтра, и послезавтра, пока не съедите полностью!

Он говорил, наступая на проректора, тот пятился и уперся в стену. Я даже привстала, настолько захватывающей была эта сцена.

– Я? А как же… как же адепты? – прошептал тролль, побелевшими губами.

– Адепты? А они поужинают тем, что готовили для преподавателей! – ректор развернулся к поварихе. – Что там у нас сегодня?

– Ж-жаркое, – Умма тоже начала заикаться.

– Прекрасно! – ректор шумно вдохнул и неожиданно для всех дыхнул огнем, даже не преображаясь в дракона. Я охнула, повариха на всякий случай юркнула под стол, а стук сбоку возвестил, что проректор свалился в обморок. Зато потатос раскалился, шкурка корнеплодов стала хрупкой и пошла трещинами.

– Это – преподавателям, жаркое – адептам. Проверю лично! – предупредил ректор. – Адептка де Вире, за мной!

Я оглянулась, но поскольку никакой другой адептки де Вире не нашлось, я поплелась за ректором, утешая себя тем, что он хотя бы запомнил мое имя.

– Знаете, как это называется? – обрушился на меня дракон, как только мы оказались в его кабинете. Я не представляла, о чем идет речь, но на всякий случай решила все отрицать:

– Нет.

– Пособничество! И преступное бездействие!

– Если вы про потатос, то он старый… а нож тупой…

– Да у вас тут вся Академия… – взвился дракон и сразу же прикрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Похоже, удалось, во всяком случае он продолжил более спокойно: – Вся Академия умом не блещет. Как вы воевать собираетесь? Вас убьют в первом же бою!

Я пожала плечами, совершенно не понимая этого негодования.

– Изначально Академия была основана для тех, чьи родители погибли, исполняя долг перед страной. Так что наш удел – повторить путь предков и умереть в бою, защищая наше королевство.

– И вы в это верите? – прищурился ректор. Нехорошо так прищурился.

– Нет.

– Тогда почему вы до сих пор здесь?