Откинул голову назад, на стену, выдыхая… чувствуя, как пиво отбивает последние следы запаха возбуждения помеченной им самки – сладкий, как дикий мед с вересковых полей. Запах от которого напрочь рвало крышу и не оставляло ни одной разумной мысли в голове.

Непонятно только, чего хотелось больше – сразу засадить ей или для начала вылизать там, откуда так охрененно пахло.   

О, Тони прекрасно понял, о чем спрашивает брат, но захотелось сыграть в «отрицание», как говорят психологи. Он прекрасно знал, чем чреват укус оборотня в полнолуние, когда в нем просыпался зверь, не контролирующий природные инстинкты. Именно укус, потому что если бы волк не захотел присвоить эту пигалицу себе, он просто сожрал бы ее и не подавился.

Интересно, что сделал бы Рассел, если бы он сам не успел. Сожрал или…

Кровь вскипела от одной только мысли об этом «или» – о, этот ублюдок не стал бы церемониться! Клан Черных до сих пор жил по животным законам, и если кому-то из альф нравилась человеческая самка… п*здец той самке.   

Так что лучше бы сожрал, потому что иначе… иначе малышке Стейси пришлось бы совсем плохо.

Тони сжал горлышко бутылки так, что стекло дзынькнуло у него в кулаке, лопаясь и взрываясь на кучу осколков.  

– Фокин шайт, Тони! – выругался Брайен, отряхиваясь – стекло долетело и до него. А так формы он уже был вполне себе человеческой, это было чревато порезами.

– Прости…

Он взял себя в руки и вместе они быстро все убрали, не прибегая к помощи женщин. Хотя женщин, в связи с полнолунием в доме было немало – начиная от матери и заканчивая подросшими дочерями их двоюродного брата Тимми.

Надо сказать, что лесная резиденция главы клана Макмиллан никогда не пустовала – семья была большая, дружная и собиралась по всем человеческим праздникам. Но переждать полнолуние в родных стенах – это было почти святое, особенно после решения не убивать людей, принятого покойным главой клана пятьдесят лет назад.

Глубоко в частных лесных владениях, за рекой, да еще и на полуострове, дом был максимально отдален от человеческого жилья, окружен забором и забит откормленной дичью до такой степени, что ни одному волку даже и в голову не пришло бы выбежать наружу.

Чего нельзя было сказать о Блэкстоунах – другой и практически единственной большой семье оборотней во всей округе – от Айдахо до Сиэтла. И хорошего в этой поганой семейке было мало. О да, они до сих пор охотились на людей, и с превеликим удовольствием задирали их и людоедствовали.

Но почему-то… почему-то Тони нутром чуял, что дело тут не в том, что Расселу – одному из самых агрессивных альф клана Блэкстоунов – захотелось человечинки.

Ему захотелось добавить в свой гарем еще одну рабыню, хоть у него там, уже, как говорят, штук двадцать. И всех ведь пометил, урод, хоть и знает, что через год-два ему любая надоедает, и он выкидывает несчастных на улицу.

В прошлом году одна такая с железнодорожного моста сбросилась – не от большой любви, нет. От того, что знала, что к укушенной альфой ни один человеческий мужчина на километр не приблизится, даже если тот и слухом обо оборотнях не слыхивал. И оборотень не приблизится.

Теоретически, можно отбить чужой запах собственной меткой или даже мочой, но вот только уже более ста лет существует закон, запрещающий честно воровать помеченных самок – и не только для оборотней-волков этот закон писан, но и для всех прочих нелюдей, коих по людскому миру бродит немало.

Однако, даже и это не самое страшное. Самое – это то, что укушенная ни от кого не сможет больше детей заиметь, кроме как от того, кто первым укусил. И трахаться по нормальному не сможет, только ноги расставлять…