- Тебе лишь бы орать начать, - пробурчал, - и всем хочется разнообразия, а не… вот почему ты никогда дверь не закрываешь в туалет? Может мне неприятно, я вон… сухарики ел.

Продолжила заниматься своими делами, только уже зло.

- Напоминаю, что мы здесь по твоей вине, - прошипела я, думая о том, насколько на той лавке с видом на драку было лучше.

Муж кивнул.

- Я же признал ошибку, - раздраженно заметил он, - а ты, как самая правильная тварь на планете, давишь на больное, цепляясь к каждому звуку из моего рта! Тебе это удовольствие приносит, признайся. Проорешься, и легче становится, да? - он хмыкнул, - никакой от тебя поддержки. Я будто специально тут лежу и страдаю. Да, не могу пока ничего делать. Ну болею я! Посмотри ещё раз выписку из больницы, вон… на таблетки посмотри, которые я каждый день пью! Не мучает совесть на меня визжать? Нет? Это потому, что ты подлая и жестокая, Жан, - выплюнул мне в лицо, - а я сегодня даже подумал, что смог бы пойти работать со следующего месяца! Но нет! Ты же всё испортила, вон… мне кажется хуже стало совсем! А ты же знаешь, что чем сильнее на меня давишь, тем дольше я буду болеть! Это ты во всем виновата.

Он же хотел, чтобы я закрыла дверь в ванную – у него это получилось. Я готова была круглосуточно слушать стоны из-за стены, но никак не эти обвинения. И это у меня ещё хорошее настроение. Вот выведёт он меня к вечеру, и тогда я начну отвечать ему активнее, а после орать. Тогда он начнет хвататься за различные части тела, говорить как я ему все нервы истрепала, и что заболел он именно по моей вине. Ну и итоговое признание, что он, кажется, погибает, просьба вызвать скорую, и на десерт – фраза «Я без тебя всё равно погибну!», чтобы закрыться в ванной с таблетками и ждать моей реакции. На прошлой неделе он там не выдержал и часа, пока я убрала всю старую квартиру, готовя её к продаже.

- Слушай, а давай тебе сразу каталажку до психушки, чтобы тебе сегодня спокойно вечер провести? – вышла и хмыкнула я, - без такой отчаянно жестокой меня и попыток издевательств в мою сторону.

Подумавший было, что победил меня, довольный Пашка нахмурился.

- Не смешно, - буркнул он, - себе психбригаду вызови, дура. Тебе с твоим характером там только и место.

Не стала с ним спорить. Ещё пару месяцев и так, и будет. Что ж, кухня, суп в унитаз, помыть посуду, скопившуюся за утро и день, собрать всю грязь вокруг, «обрадоваться» засохшему, потому как не закрытому хлебу на столе, тяжело вздохнуть и только потом начать готовить что-то новое. Из продуктов выбор невелик. Картошка. Хм. Черт, нужно было зайти в магазин, потому как ни один Пашка умирает от такого рациона – мне бы хоть немного другого. Я бы точно сейчас взяла, как раньше, и сварила себе целую копну сосисок! М-мм… но нет – на холодильнике висел листочек с напоминанием даты кредита. Мне его ещё шесть месяцев платить.

- Ты обиделась? – высунулась голова Пашки из-за угла, - нет? А то я такой голодный. Ты бы знала!

- Пошёл вон, - почти отрезала себе палец, пока резала картошку, - сегодня ты готовишь себе сам. Я возьму на работу и поем сейчас. Ты теперь думаешь и заботишься о себе. Мне надоело чувствовать себя предметом быта.

Мужчина закатил глаза, потом взглянул на картошку в моих руках и медленно прокрался на кухню, чтобы сесть рядом.

- Это же не навсегда, Жан, - нахмурился он, - вся эта тягомотина с квартирами и кредитами закончится, правда. Рано или поздно. Я скоро выйду на работу, мы отдадим все долги. Хм. Потом купим тебе новую машину. Помнишь, которую ты хотела? У нас же были планы взять её пока не… случилось, что случилось.