Получив мои отрицательные качания головой, способные вызвать левитацию волос, подруга вспомнила про недавний подарок, преподнесенный ей Стасом, и начала осыпать меня деталями.
*
Домой вернулась в районе пяти часов вечера и, раздевшись сразу около двери, прошла в душ. Привычка появилась, когда я только начала жить одна и мечтала как можно быстрее смыть с себя нелепые задания и зрительные поползновения Виктора Борисовича.
Сейчас же хотелось постоять под прохладной водой и ответить себе честно на вопросы.
Почему меня так задели Юлины слова?
Действительно ли я эротико-никчемна?
Связана ли моя никчемность с неумением моего тела реагировать на прикосновения мужчин…
Смогу ли я когда-нибудь испытать то, что чувствуют женщины в этих книгах…
А что, если мое тело «холодное», как говорил Рома и таким навсегда и останется….
Почему в моих глазах слезы…
Почему я стесняюсь писать то, что приходит мне в голову…
— Милочка, — на левом плече возникла мини вресия Риммы Константиновны и, неожиданно рыгнув, произнесла. — Нового автора никак не переварю, не удивляйся.
Улыбнулась, почистив ногтем между белоснежных зубов, и продолжила:
— Я не прошу тебя описать убийства или военные действия, я прошу написать про любовь и возникновение страсти между людьми.
— Еще про оборотней и медведей. — нехотя подсказала мини-я в скафандре.
— Ну и полу-люди. Если ты не ощущаешь дрожь от прикосновения мужчины, позволь себе ощутить ее в романе. И вместе с собой подари эту возможность другим женщинам. Перенеси их в мир страсти. Или ты думаешь, каждая вторая кувыркается с оборотнем и мечтает о двух братьях медведях?
— О трех? — удивилась космонавт.
— Эту, — шепнула Римма Константиновна, указывая на мини-меня. — Я бы во время писательства запирала. От греха подальше.
9. Глава 9
Эро-история 1
Больше ста лет назад мир изменился. Никто не знает, почему именно тогда они решили вступить в общество людей, навсегда покинув привычный для себя сумрак и тень, но вначале вампиры, а затем и оборотни заявили о себе, вызвав волну страха и непонимания простых смертных.
Паника и ужас накрыли общество. Люди запирались в домах или бежали, сами не ведая куда. Матери перестали выпускать детей на улицу, стоило солнцу покинуть небосклон. А пришедшие чужаки или «монстры», как их называли в те далекие времена, уверяли в отсутствии злого умысла и единственном желании: жить, как обычные люди, став частью социума.
Их простое желание, конечно, было не таким простым, как могло показаться. Ведь, хотели они этого или нет, но вместе со своим приходом они внесли новые правила для всего мира, которому сквозь сжатые зубы и дрожь в коленях пришлось подстраиваться.
Теперь в учебниках описывалась не одна история, а целых три. И если ты хотел выжить в этом новом мире, то должен был хорошо понимать повадки каждого вида.
Особенно, если ты самый беззащитный среди них — человек обыкновенный, которым я, Хоуп Гаррет, являлась уже двадцать один год своей жизни.
Подкинутая к дверям конгрессмена Джорджа Гаррета в маленькой деревянной корзиночке, перемотанная белой простынкой, с кулоном на шее с надписью «hope» (с английского «надежда» — прим.автора).
Паршивое чувство юмора моих настоящих родителей, с учетом того, что Джордж и его жена Эмма не могли иметь детей, убедило меня никогда не искать и не пытаться узнать свою истинную родословную. Эти двое вырастили меня в такой любви и достатке, что грех было жаловаться или страдать о тех, кто самовольно решил избавится от тебя, не пожелав обременять себя лишними хлопотами.