Нет, ну правда. Разве это нормально, набиваться в подруге к той, кого сама и назвала монашкой?

Да и вообще — неужели я настолько плохо выгляжу?

Я смакую эту мысль, пока рассеянно бреду, держа в руках учебник по литературоведению, в сторону приглянувшегося ещё утром уютного местечка под деревом. К счастью, большая часть студентов к этому времени разбежалась, и меня больше никто не тревожит.

Никто, но не ничто!

Да, это мой выбор — одеваться в поношенную одежду, приобретенную на последние копейки в секонд-хендах. От Макса я уезжала в спешке, под покровом ночи, из-за чего большую часть своего имущества пришлось оставить. Чего уж говорить о косметике! И все же…

Обида терзает душу и отравляет сознание. Я даже строк перед глазами не вижу, полностью погрузившись в себя. Вот, что значит сказать девушке, что она некрасивая.

Но, с другой стороны, а разве я хочу привлекать внимание?

Да, свобода опьяняет разум, но это же не значит, что только-только избавившись от оков прежних отношений, я тут же ринусь на поиски нового кавалера. Пусть эта Соня-Аня думает обо мне что хочет. Она не знает всей правды.

Никто не знает.

Я сажусь прямо на прохладную землю, пока покрытую уже слегка пожухлой, но пока ещё мягкой травой, и прислоняюсь к стволу дерева. Откладываю голову и прикрываю веки, пытаясь поймать дзен. Ворсистый природный ковер щекочет ладони, когда я провожу вдоль земли, а многочисленные бугристые трещинки больно впиваются в спину даже сквозь одежду царапая тонкую нежную кожу.

За последний месяц я сильно исхудала. Так сказывался сильный стресс и невозможность найти достаточно денег, чтобы заесть свои проблемы. Да и как можно набивать желудок едой, когда в жизни черт-те что творится?

"Нет, творилось. Все в прошлом, Ян. Теперь ты сама по себе", – мысленно убеждаю себя.

Как много вечеров я убила на то, чтобы дойти до этой мысли? Как много бестолковых слез пролила… Но теперь все будет по-другому. Я стану другой. И никакие навешанные ярлыки не станут мне помехой.

Открываю в глаза, уверенная в том, что в них со стопроцентной вероятностью отражается бездна. Бездна решительности, чтобы свернуть даже горы.

Но сделаю я это, конечно, не сейчас, а на предстоящей вечеринке.

***

– Блин, – с моих уст невольно срывается стон, когда телефон издает резкие звуки, что могут означать только одно. Он разряжен.

Почти так же, как и я, но в другом смысле слова.

Я оттягиваю вниз одолженное у Марины Львовны чёрное платье, которое она откопала в своих чемоданах только услышав от меня слово "вечеринка", и перехватываю смартфон скользкими от пота ладонями.

И чего только волнуюсь? Да, пусть я и вырядилась в платье не совсем по размеру да ещё и устаревшего фасона, даже подвела глаза одолженной у той же соседки тушью, лишь бы сильно не выбиваться из толпы… Но никто же об этом не знает!

Подумаешь, в хостел придется добираться на своих двух, а расстояние это довольно приличное, не так уж и страшно. Я же в кедах! Так что отныне для Яны Самойловой не существует преград!

– Ясказала, не существует! – рычу на саму себя, убирая руки от подола неприлично короткого платья. А после поднимаю голову, в очередной раз рассматривая яркую вывеску пафосного заведения, куда была приглашена в качестве козла отпущения, и делаю шаг вперёд.

Внутри царит мягкий полумрак, разбавленный играющим светом стробоскопов. Громкой играет музыка, топов народа ликует, трясясь под биты прямо в центре зала, отчего большинство столиков пустует.

Прикусив губу, осматриваюсь в непривычной обстановке. Сто лет в клубах не была. Даже не сто, мне вообще никогда не приходилось посещать подобные заведения раньше. Как вообще так вышло, что я здесь?