Я хватаю его за талию, пытаясь отодвинуть. Вцепляюсь ногтями кожу, понимая, что под одеждой у него тоже все крайне неплохо, судя по мышцам, которые я ощущаю под пальцами. Хоть бы хрен. Он в ответ выдыхает и сжимает мою правую половинку задницы.

Скотина. Хорошо, будет тебе такой поцелуй, что ты всю жизнь потом будешь мечтать обо мне.

Я, решив не теряться, отвечаю. Теперь уже мы вдвоем увлеченно облизываем друг друга, и это еще… хреновее, чем было.  Потому что от его движений мои мышцы словно скручивает в невидимый узел. Я начинаю желать, чтобы это продолжалось подольше. Ну или закончилось тем, что мы начнем раздевать друг друга. И я смогу заставить этот язык вытворять вещи поинтереснее.

Я запускаю руки под его футболку и проводу по животу вверх. Мне хочется застонать. Ешкин кот! Я должна увидеть его раздетым и заценить глазами то, что я сейчас чувствую руками. Этот хренов рельеф выглядит стопудов как с обложки журнала. Интересно, это идеальная скотина так же хороша в постели, как и в поцелуях?

Постойте…

В момент, когда мы прерываемся, а парень внезапно оттягивает мою голову назад, заставляя ее запрокинуть и прикусывает кожу на шее, пройдясь по ней влажно языком... я понимаю, что кажется, у мня отбило последние мозги.

Что творим-то, а?!

— Звездун!

Я отталкиваю его, положив руки на грудь. Он отпускает мои волосы и я выпутываюсь из объятий, отшатнувшись, и сделав шаг назад. Прикасаюсь пальцами к губам, которые горят и пульсируют после этого внезапного и жаркого засоса, и в шоке смотрю на засранца.

Он проводит языком по своим губам, ощупывая, и ухмыляется в ответ.

Вот срань. Я только что облизала кумира миллионов, и мечтала о том, чтобы его увидеть голым. Забралась руками под его футболку и пускала слюни на фигуру. Полный трындец. У него что, в слюне наркотик какой-то?

— Неплохо, чудовище, — снова ухмыляется мажорчик, меееедленно поглаживая меня взглядом.

— Не могу сказать то же самое про тебя, — фыркаю я, хотя, понимаю, что вру. Ножки-то подрагивают. Да и вообще меня всю потряхивает так, будто я сунула язык не в его рот, а в розетку. Сердце колотится еще.

— Мне показалось, что ты очень даже радостно и предвкушающе полезла мне под одежду, чудище.

Сейчас его тресну! 

— Это было случайно, мажорчик, — произношу я, отступая на всякий случай еще немного назад, — даже не это… не думай.

Слова как-то хреново подбираются в голове, и эта зараза, похоже, прекрасно замечает этот факт. Уголок губ вздрагивает в очередной ухмылке, и вообще, судя по выражению его глаз, которыми он продолжает жрать меня, в мыслях у звездуна на одном поцелуе все не закончилось.

— Ну и кем ты будешь у нас? — внезапно произносит он, — дизайнером? Пиар-менеджером? Специалистом по маркетингу в соцсетях? 

— Че? — вырывается у меня. Я нервно приглаживаю растрёпанные на затылке волосы.

Он тихо смеется. Да елки! Какого хрена я так туплю?!

— Я спрашиваю про опровержение, которое я должен выложить в Инстаграме, чудовище. Кем ты там будешь? Кому я давал деньги за работу?

— Да кому угодно, — бормочу я, понимая, что мне нужно собрать мысли в кучку, прежде чем серьезно говорить на какую-то тему, — выложи что-нибудь и все! А я в туалет. 

И я, развернувшись, позорно сбегаю. 

***

Я Забегаю в туалет и закрываю дверь на замок. Прислонившись к ней спиной, в шоке выдыхаю.  

Офигеть. Вот тебе и «запомнишь этот поцелуй на всю жизнь,мажорчик!». Хотела его подколоть и по-дурацки чмокнуть, а он… кажется, именно я запомню такой поцелуй на всю жизнь.

Погано признавать, но он в этом был слишком хорош. Настолько, что я, наверное, буду теперь смотреть скептически на каждого, кто подкатывает ко мне и думать «а ты сможешь так же, или при каждой твоей слюнявой попытке выразить свои чувства, я буду ненароком вспоминать этого звездуна?».