Психанув, хватаю тряпичную маску с изображением лисы и вылетаю из машины. Мне срочно нужен свежий воздух, чтобы вытравить из головы все ненужное дерьмо. А его у меня вагон и целая тележка, не так-то легко избавиться.

Около ворот торможу, врастая ногами в тротуар. Страх, что все пойдет наперекосяк, набирает обороты, захватывая сознание. Я боюсь. Ужасно сильно боюсь, что все, что я видел — дурацкая игра моего воображения.

А если не игра…

То насколько сильно я им нужен сейчас? Ведь столько лет прошло, и, скорее всего, у них кто-то есть. Кто дарит им тепло и заботу.

Только через мой труп!

Я делаю решающий шаг вперед и оказываюсь в самом прекрасном саду на свете.

Сладкий аромат пионов врезается в ноздри, проникает в глубь тела, будоража сознание и вызывая из закромов памяти приятные воспоминания. Вдыхаю ее любимый аромат и улыбаюсь.

Аля. Алевтина. Она всегда любила пионы, а я их ей дарил. Когда покупал у старушек, которых обычно можно встретить около входа в метро. Когда воровал с клумбы соседки. Пару раз даже по хребту веником схлопотал.

Остановившись у калитки, с любопытством оглядываюсь по сторонам. Вера, что это их дом, становится все сильнее и сильнее. Она обретает корни и пускает их тут. На месте, где я стою.

Просторный двор радует глаз, в нем нет ничего лишнего. Около ворот расположен гараж, за ним, с видом на двор, находится турник и мини-спортзал. Штанга, гантели — все находится на своих местах. В нескольких метрах теплица, рядом небольшой огород. Он скрывается за низким белым забором. Чуть дальше баня, рядом беседка и открытый мангал.

Глубоко вдохнув, заставляю себя идти дальше.

Крыльцо, украшенное цветами. На каждой ступеньке красуется небольшой горшок, в нем всем привычная петунья. Улыбаюсь, замечая на газоне валяющийся велосипед. Впереди шесть ступеней и открытая настежь дверь. Магнитная штора фиолетового цвета не позволяет разглядеть внутреннее убранство — это загадка, которую мне не терпится разгадать.

Преодолевая внутренний страх, я взбираюсь на крыльцо. Маска, сжатая в кулак, начинает жечь ладонь. Если бы не она — я бы сейчас бухал и до последнего отказывался верить в случившееся.

Я по-прежнему уверен, что не может быть в жизни таких чудес. Не со мной уж точно.

Костяшкой пальца стучу об косяк и, затаив дыхание, жду встречи с сыном. «Сын», — прокатываю слово на языке и не верю.

Спустя несколько секунд, которые кажутся вечностью, слышу топот. Миг, и магнитная штора расходится в стороны, показывая мне парня. Первое, что бросается в глаза — его лицо. Красные от слез глаза и опухший нос.

Антон моргает, трясет головой, будто желая прогнать картину перед глазами, и впивается в меня недоверчивым взглядом. Грустно усмехнувшись, протягиваю ему маску.

Сейчас я благодарен ему за то, что он рискнул и оставил ее для меня. Умный парень, сразу пошел ва-банк.

— Пустишь? — киваю за его спину.

— П-проходите.

Развернувшись, Антон уходит. Разуваюсь, краем глаза замечая, как он проводит ладонями по лицу. Видимо, вновь стирая слезы. Я не тороплюсь бежать следом за ним, откуда-то во мне просыпается чувство, что ему нужно время, чтобы прийти в себя и просто поверить, что я здесь. В его доме.

Парня нахожу в гостиной, он сидит на полу, обложившись исписанными листами. Рядом — старая потертая временем гитара. Не та, на которой я играл ранее. Другая.

Замираю посреди светлой комнаты, с жадностью оглядываюсь по сторонам. На душе становится чертовски хорошо, ощущение, что вот он, мой дом, не покидает меня с той минуты, как я перешагнул порог.