А звонок мобильного только подливает кипяточка в мое волнение. Миша. Я быстрее покидаю такси, чтобы он не слышал шум и не догадался, где я нахожусь, и принимаю вызов.

- Уже девять восемнадцать. Ты где?

- Я попала в пробку. Отстояли полчаса. Но я уже возле здания, через пять минут буду на рабочем месте. 

- Можно раньше выходить. - Делает емкое, справедливое замечание. 

- Я знаю, не рассчитала немного, извини. Я отработаю вечером, - вздыхаю, представляя, что снова придется задерживаться, а потом еще ехать назад. 

- Как появишься в офисе, зайдешь ко мне. 

- Хорошо. 

Этого строгого голоса я должна была бы испугаться, но на моем лице, наоборот, улыбка, которую, как не пытаюсь, не могу убрать. Маячить у него перед глазами лучше, чем вообще не знать, где он и как. 

Не раздеваясь, иду в сторону его кабинета и притормаживаю только перед столом секретаря. 

“А я с ним вчера ужинала”, - дразню ее мысленно, а следом предлагаю позвонить начальнику и предупредить, что я пришла. 

- Подожди, - не спеша кивает мне на стул, продолжая раскладывать бумаги, - я сейчас закончу и заодно к нему на подпись отдам.

 Почему-то такое ощущение, что она не хочет оставлять нас одних и очень хочет послушать, о чем предмет разговора. 

Из меня вырываемный шумный смешок, на который она тут же реагирует вздергиванием подбородка вверх. Сама беру трубку ее телефона и набираю короткий номер босса. 

- Михаил, к вам можно зайти? - Я не представляюсь. Знаю, что он и так узнает мой голос.

- Заходи.  

Я кладу трубку и пожимаю плечами.  

- Если ты не справляешься со своей работой, то мы подыщем тебе замену. 

Несколько дерзко и самоуверенно, но она первая начала. И Вероника - точно не тот человек, которого я буду бояться и позволю такое отношение.

Я не жду ее ответа и, развернувшись, иду к двери босса. 

- Сучка, - слышу тихое и недовольное в ответ. Но не опускаюсь до ее уровня.

Захожу в кабинет к Мише уже в приподнятом настроении. 

- Ты ее по блату взял, что ли? - Киваю себе за спину, закрыв дверь, и иду к столу. - Если она так и клиентам хамит, то все разбегутся. - Отодвигаю стул и усаживаюсь напротив парня. 

- Я, кажется, говорил что-то про субординацию. 

- Хорошо, Михаил Егорович, - делаю акцент на его имени. - Если это так принципиально. 

- Почему звонила ты?

- А тебе значит можно мне тыкать? 

Он молчит и выжидающе смотрит, будто я должна что-то понять. Хочу переспросить, что не так, но прокрутив в памяти последнюю фразу, сказанную мной, догоняю.

 - А вам, Михаил Егорович, значит можно мне тыкать?

- Мне можно, - отвечает он в своей манере “а почему нет?” Вывалить бы на него сейчас всю правду, чтоб тоже можно было потом им манипулировать, но я уже решила, что делать этого не буду. - Вероники нет на месте?

- Есть, но она сказала мне подождать, когда она разберет бумаги,  и только потом доложит обо мне. 

Уверенность и приподнятое настроение точно собьют его с пути, и отличить, где я вру, а где намеренно играю, будет сложно. 

- Может, я был занят?
- Она не сказала, что ты занят, то есть вы заняты, Михаил, - поправляю тут же себя, - она сказала, что она занята. А если придет клиент, а у нее ноготь не допилен. Ты бы присмотрелся к ней. Она как сотрудник -  не очень. 

- Вот скажи, я что много прошу? Всего лишь обращаться ко мне на “вы”. Мы на работе, я - руководитель, ты - подчиненная. Между нами не может быть никакого "ты". Пусть это моя заморочка, но это моя фирма и я так хочу.

Смотрит в упор, будто расстрелять хочет за мои слова. Да что такого?! Я не понимаю. Хочет он. Ребенок, что ли? Он не отводит глаза, ждёт, чтобы я сдалась. Я -  и сдалась?