Я не хочу, чтобы уезжал… и мне это совсем не нравится. Слишком хорошо знаю эти чувства. Думала, что все давно прошло, но сейчас понимаю, что все старые детские эмоции никуда не исчезли. Просто заморозились, а сейчас начинают оттаивать. Нельзя этого позволять. Ни к чему хорошему не приведет.

— Лапина, — раздается за спиной голос заведующего отделением.

Вздрагиваю от неожиданности и разворачиваюсь.

— Да, Алексей Михайлович.

— Вот, — протягивает мне ключи.

— Что это?

— Ключи от моего кабинета, — негромко поясняет он. — Но имей совесть…

Настучали уже. Ну никакой взаимовыручки.

— Спасибо, — улыбаюсь я. — Я сниму жилье, просто праздники…

— И не распространяйся об этом, — строго добавляет он, а сам улыбается.

— Хорошо. Алексей Михайлович, — окрикиваю, когда собирается уйти.

— Ну что еще?

— Красовский хочет уехать.

С надеждой смотрю в глаза. Может, не отпустит или остановит.

— Я в курсе, — задумчиво отвечает Косолапов. — Сегодня выписку подписал.

— Как подписали? — охаю я. — Нельзя же…

— Насильно его, что ли, держать? — хмыкает он и конечно прав. — Ян, баба с возу…

— А последствия?

Нельзя же вот так бросать лечение. Антон же хоккеист.

— Я обо всем рассказал. — Алексей равнодушно пожимает плечами. — У них свои врачи и методы. Без меня…

— Ясно.

Какие могут быть претензии. Думаю, он сделал все что мог. А я не могу оставить все как есть. Не получается отмахнуться. Хоть Красовский и сволочь, но мне не все равно, что с ним будет.

Набираю в шприц лекарство, беру все необходимое и иду к Антону в палату. Негромко стучу в дверь и приоткрываю.

— Можно? — мямлю себе под нос.

Вижу его, и вся решимость резко испаряется. Чувствую себя овечкой

— Лапина, что за траур? — Красовский расплывается в улыбке, только глаза так и остаются грустными. Может, мне не показалось?

— Какой траур? — непонимающе хмурюсь я.

— Ты себя в зеркало видела? Вселенская скорбь!

Все шутит, а мне не до смеха совсем. Надо как-то подобрать слова, но я даже не знаю, что хочу сказать.

— Укол надо сделать.

— Делай…

Ввожу иглу и задерживаю дыхание, чтобы не расплакаться. Антон шипит, но терпит. Прижимаю салфетку и натягиваю штаны на место.

— Все-таки уезжаешь? — решаюсь я, но, когда, он поворачивается, отвожу глаза в сторону.

— Ян, ты чего? — Его голос звучит неожиданно мягко. Мурашки волной прокатывают по телу, а к глазам подступают слезы.

— Просто интересно.

— Я должен… — вздыхает Антон. — У меня есть определенные обязанности… и я не могу подвести отца…

Бла-бла-бла, все это я уже слышала. Но все это не то.

— Чего ты хочешь сам? — с вызовом смотрю в глаза. — Без отца и обязанностей?

Антон лишь улыбается, но не отвечает. А мое сердце замирает в груди. Всего на мгновение, а потом срывается в галоп.

— А ты чего хочешь? — Он все еще смотрит мне в глаза и медленно приближается. — Могу побыть Дедом Морозом для тебя. Загадывай три желания

— Мне хватит одного…

Сжимаю кулаки так, что ногти болезненно впиваются в кожу, но не позволяю себе струсить и отступить. Как и тогда, на выпускном, иду до конца, хотя понимаю, что ничего мне не светит. Просто не могу по-другому.

— И какое же? — хрипло шепчет Антон, остановившись в нескольких сантиметрах от меня.

Он так близко, что кружится голова. Дышу через раз и тону в его глазах.

— Я хочу, чтобы ты остался, — едва шевелю непослушными губами. — И закончил лечение.