- Что случилось, Ник? – в считанные секунды считывает подруга моё настроение.

- Можешь приехать? Я у родителей, – тяжело выдыхаю.

- Поняла. Скоро буду.

Мы с Ксюшей дружим с детства. Раньше и жили по соседству, но её родители открыли свой бизнес и перебрались в Москву, а она осталась тут со мной. Она пошла по их стопам, сначала открыла сеть цветочных магазинов, а потом перешла на маркетплейс с личным бредом косметики. А я съехалась с Кириллом. Глупая.

Айфон продолжал вибрировать, раздражая.

- Дочь, ты как? – постучав пару раз, открывает дверь мама. – Я чай принесла.

- Всё наладится, мам. Завтра будет лучше, – интересно, будет ли считаться нормальным, если психолог пойдёт к психологу? Или может сразу к психиатру? – Только Кирилл замучил названивать. Бесит.

- Милая, ну ты выслушай его, – мило улыбается. – Дай ему возможность объясниться.

Это женщина или издевается, или она ангел во плоти.

- Хорошо, мам.

Мамуля закрывает дверь, но перед этим целует в лоб, как в детстве. Хорошо, когда близкие рядом, не знаю, чтобы я сейчас делала.

- Что тебе? – с неохотой отвечаю на очередного звонок Вяземского. – Я думаю, мы все обсудили.

- Вероник, перестань из себя святую строить. Ты живёшь на работе, а я мужик, мне надо, – цыкает, в завершении уверена, закатил глаза.

- А ты хорошо устроился Кирюш, – делаю глоток чая, чтобы смочить пересохшие горло и протолкнуть вновь собирающийся комок в горле. – То есть, это я виновата, что ты её трахал?

- Отчасти да. Ой, не утрируй, – видимо, его наш разговор утомляет. – Давай хватит валять дурака, Возвращайся домой.

- Да пошёл ты.

Телефон летит в противоположную сторону кровати. Я падаю на спину и закрываю глаза. Плакать больше не хочется, хочется придушить его. Как там отец говорит? А точно, в состоянии аффекта. Вроде за это не много дают.

Мысли об убийстве прерывает Ксю.

- Так, чтобы этот не натворил, – открывает дверь. - Ты, в любом случае, права.

- Он соседку нашу прокатил, если ты понимаешь, о чем я, – тру опухшее от слез лицо.

- Так стоп, – она подходит к кровати и садится со мной рядом. – Ты серьёзно сейчас?

Я молча киваю.

- Ну и сука же он, – злится Ксюха.

- Ну знаешь, – поднимаюсь к ней. – Хорошо, что разводиться не придётся.

- Тоже верно, – улыбается подруга.

Она остаётся у меня до самого вечера – пьём чай, пересматриваем детские видео, я ещё несколько раз срываюсь в истерику и без сил вырубаюсь.

Утро начинается с криков, доносящихся с гостиной. Я открываю дверь и замираю, потому что узнаю голос: приехали родители Кирилла.

- Да перестань хренью маяться, Слав, – говорит на повышенном тоне Пётр Юрьевич. – Ой, ну гульнул паренек. Ну как будто ты по девкам не ходил?

Не могу дать сто процентной гарантии, что отец никогда не изменял матери, но лично мной застукан не был и разговоров таких в нашем доме не помню.

- Этот щенок к ней и близко больше не подойдёт, – напирает отец. – Пусть эти веники подстилкам своим дарит, – пихает в грудь шуршащий свёрток, видимо, букет цветов.

- Слушай, ты за речью то следи, – кричит в обратную. – Я же по-хорошему хочу. Они поговорят, да и забудут все.

Чувствую, что у папы кипят нервы, терпение подходит к концу. Поэтому выхожу из комнаты.

- Здравствуйте, Пётр Юрьевич. Ой, Ольга Николаевна тоже здесь, здравствуйте, – язвлю. Уверена, выгляжу я сейчас не очень, но все равно улыбаюсь. – Что бы ваш сынок вам не сказал, между нами все кончено. Свадьбы не будет.

- Вероничка, – вздрагиваю, терпеть не могу, когда меня так называют. – Ну ты не горячись, ну сглупил Кирюша, но он очень жалеет. Давайте, миритесь, и будет нам старикам счастье.