Что, если он не доехал? Что, если таксист маньяком оказался?
Неужели с моим ребёнком что-то случилось? Куда бежать? Кому звонить?
Я, как ненормальная, набирала его номер раз за разом. Но все звонки оставались без ответа. Меня одолевал страх. Страх за своего ребёнка. Пока я звонила в полицию, мои волосы начинали потихоньку седеть. Мне сказали ехать домой, проверять, нет ли его там. А ещё обзвонить всех его друзей и одноклассников. И если он не найдётся, только тогда идти к ним и писать заявление.
Недолго думая, я дрожащими руками надела плащ, взяла сумочку, телефон и быстрым шагом направилась к лифтам.
Секунда. Вторая. Третья. Они были похожи на вечность. В голове набатом била одна лишь мысль: «Только бы с ребёнком было всё хорошо».
Быстрее. Быстрее домой. Быстрее убедиться, что с сыном всё нормально.
Лифт остановился на моём этаже.
Наконец-то!
Двери медленно разъехались в стороны, и из лифта вышел Тимофей, а следом за ним Ваня. От резкой перемены ужаса на облегчение я чуть не подпрыгнула. Словно тяжкий груз упал с моих хрупких женских плеч. Захотелось разрыдаться от счастья, но вместо этого я вытянула тканевый пояс из своего плаща и со словами «Ах ты ж, паразит малолетний!» — замахала им перед сыном. «Я тебе сейчас по заднице всыплю!» — кричала я, а слёзы так и лились по лицу ручьём.
— Мам, извини. Не ругайся, — просил он, прячась за спину Тимирязева, — мы просто в приставку играли.
— В приставку они играли! — реву я и пытаюсь говорить сквозь слёзы. Да я чуть Богу душу не отдала от страха. Я за десять минут постарела, как за десять лет. — Ты почему трубку не брал, когда я тебе звонила?
— Мам, не надо по заднице! — Он выглянул из-за спины мужчины. — А звонка я не слышал. Телефон на беззвучном стоит. Сама же ругаешь и говоришь, чтобы в школе выключал. — И снова спрятался за мужчину.
— Арина, — грозно разрезая пространство, начал Тимофей, глядя на пояс в моей руке, — во-первых, не унижай ребёнка этим портативным ремнём и не ори, а во-вторых, сама-то ты где была? Мы вообще-то тебе звонили, и не раз.
Ахренеть! Меня учат воспитывать моего же сына.
— Во-первых, это мой ребёнок. Хочу — ору. Хочу — не ору. Во-вторых, я была у кадровиков. По очень важному делу. — Сделав ударение на слове «очень», я подняла голову и сложила руки на груди.
— Телефон носить с собой надо, а не бросать его где попало! Значит так… — Шеф не успел договорить, как двери лифта снова разъехались, а из него вышел Валуев в сопровождении своей охраны.
Я посмотрела на часы — ровно два.
Блин… я совсем забыла о нём.
Мы с Тимофеем молча переглянулись.
— Арина Николаевна, как приятно, что вы нас встречаете, — проблеял старик, подошёл и поцеловал тыльную сторону моей ладони.
От этого жеста мне захотелось пойти и вымыть руки с мылом.
Фу! Пусть больше никогда не прикасается ко мне.
Я заметила, что Тимофею это зрелище оказалось не более приятным, чем мне. Я бы даже сказала, в его глазах сверкнула искра ревности.
Подавив эмоции, шеф всё же протянул для приветствия руку Валуеву, а после рукопожатия указал в направлении своего кабинета. Перед тем как уйти, он склонился ко мне и полушёпотом сказал:
— Расположи ребёнка в конференц-зале и бегом в приёмную. Мне нужно, чтобы ты была на месте на случай, если мне что-нибудь понадобится.
— Хорошо, — прошептала я.
Оставив Ваню в конференц-зале, слёзно клявшегося делать уроки, я вернулась на своё рабочее место. На нервной почве меня ещё потряхивало, отчего всё валилось из рук. И я поймала себя на мысли, что мне, наверное, хватит. Хватит с меня всего этого. Пора отдохнуть. Подальше отсюда. Подальше этого шумного города, от этих людей. Поближе к природе. К тишине.