Ещё бы, сравнить мой шаг и его. Я практически семеню рядом с ним.

— Куда ты собралась? — рычит он где-то с боку.

— Домой. Я решила, что мой рабочий день уже окончен.

— Подожди! — Он хватает меня за сумку, но я с силой выдёргиваю её.

Несколько секунд пялюсь на него, пытаясь понять его намерения, а затем иду дальше.

Всю эту картину наблюдают девочки с ресепшена. Рядом с ними стоит Ирочка, у которой от увиденного челюсть уходит на прогулку. В этот самый момент я чётко понимаю, что уже к сегодняшнему вечеру все в офисе будут обсасывать увиденную сцену. Кто-кто, а эта прекрасная кудрявая нимфа уж точно постарается.

Двери лифта разъезжаются, и я захожу в кабину. Точнее, мы заходим. Я нажимаю нулевой этаж, а где-то сбоку Тимофей продолжает свои стенания.

— Я тебя никуда не отпускал. У тебя рабочий день ещё не закончился. — Он тянет себя за галстук и ослабляет узел, измеряя шагами сжатое пространство вокруг.

— А мне на это плевать, так же, как и вам на субординацию и взаимоуважение, — чеканю каждое слово и тут же жалею об этом, потому что мужчина останавливается и нависает надо мной. Он так пристально рассматривает моё лицо, будто пытается разглядеть в нём какого-то другого человека.

— Вот же, сука красивая! — хрипит он мне в лицо.

— Что-о-о? — Изумление, отвращение и что-то ещё противное на миг появляется в моей душе.

Я отворачиваюсь от него и понимаю, что что-то ещё — это обида.

Но я даже опомниться не успеваю, как он разворачивает меня к себе лицом. Словно тисками сжимает мои запястья, а бёдрами зажимает меня между кабиной лифта и собой. Его губы в миллиметре от моих.

— Ты даже не представляешь себе, что ты со мной делаешь, сука красивая!

Босс прикрывает глаза и тянется ко мне. Хочет поцеловать. И самое страшное, что я ему поддаюсь. Хоть и на миг, но поддаюсь.

Оцепенение, блаженство, полное погружение и отчуждение от окружающего мира приходят на смену обиде.

Этот гад похож на демона, обволакивающего своими длинными руками чистую невинную душу. Он не требует, а берёт своё по праву. Сначала целует верхнюю губу. Затем нижнюю. Поочерёдно вбирая и отпуская их на свободу. Я следую его правилам. И не сопротивляюсь ровно до того момента, пока не ощущаю животом его эрекцию.

Открываю глаза, и снова страх.

Он сильный. Я дёргаюсь, но это бесполезно. Мне страшно и почти больно от его натиска. Но боль отрезвляет.

Чёрт!

Что делать?

И тут мне вспоминается курс по самообороне, который оплачивал сам Пётр Алексеевич для своих сотрудниц в честь Восьмого марта. Глотаю побольше воздуха и со всей дури бью его ногой в пах.

Лифт останавливается.

— Нормальная? Нам ещё детей делать! — утробно орёт Тимофей и сгибается пополам, а я отшатываюсь в противоположный угол.

— Извращенец!

Двери лифта разъезжаются в стороны, и я вылетаю на подземный паркинг нашего бизнес-центра. Тимофей идёт следом за мной.

— Ты чего шуганная такая? Тебе сколько лет?

Я останавливаюсь возле своей машины и резко разворачиваюсь к нему.

— Не подходи ко мне. Ещё один шаг, и я на тебя в суд подам за сексуальное домогательство! — Угрожающе выставляю свободную руку вперёд.

— Какой суд? Ты же сама этого хотела.

— Я? Ну знаешь… — пыхчу я от злости.

— Ты! Ещё тогда, в подъезде. Ты думаешь, я этого не видел? И только что, в лифте.

— Ты больной придурок! И фантазия у тебя тоже больная!

Шарю рукой в кармане пиджака и достаю ключи с брелоком. Нажимаю кнопку разблокировки. Машина раздаёт громкий сигнал, который разносится по всему паркингу.

— Ты можешь говорить всё что угодно, но ты это знаешь. И я это знаю.