– Спасибо, – искренне сказала она Аржанову, который смотрел на нее с каким-то непонятным выражением. Сердился, что ли?

«Конечно, как тут не рассердиться, – покаянно подумала Злата, залезая на высокую подножку джипа. – Столько времени на меня убил!»

Хлопнула водительская дверь, и машина покатила прочь. Аржанов молчал, погруженный в свои думы, и Злата притаилась на заднем сиденье, чтобы не раздражать его еще больше. В полном молчании они проехали удивительную Ясеневку, мелькали поля за окном, затем потянулся лес, дорога свернула к базе мимо знакомого, сделанного в виде огромного деревянного медведя указателя.

Зашуршал гравий, открылись кованые автоматические ворота, показалось здание главного корпуса. Спрятав нос в букет васильков, Злата почувствовала легкий укол разочарования. Снова хлопнула водительская дверь, открылась дверца рядом с ней. Аржанов подал руку, выпуская ее из машины, кивнул и, коротко бросив «встретимся за обедом», не оборачиваясь, зашагал прочь. По-бабьи вздохнув, Злата побрела в сторону дома.

«Надо вазу попросить у кого-нибудь, – подумала она. – Или бутылку из-под воды. Жалко, если букет завянет. Обед через час, значит, на кухне точно уже кто-нибудь есть. Вот и зайду, попрошу».

Дверь в столовую оказалась открытой, но там никого не было. Тихонько постучав в дверь, через которую утром входила официантка Ирина, Злата приотворила створку.

– Что же мне теперь делать? – Ирина стояла у окна, спиной к двери и разговаривала по телефону. В ее голосе слышалась неподдельная мука: – Саша, послушай. Ты не можешь меня сейчас бросить. И не говори, что я должна была сама думать. Это общее дело, в конце концов. Саша… Александр Федорович… Если я и виновата, то только в том, что влюбилась как дура.

Она резко обернулась на звук скрипнувшей двери и захлопнула крышку телефона. Глаза ее были полны слез.

– Что вам надо? – резко спросила Ирина, но тут же поправилась: – Простите, пожалуйста, что я вам нагрубила. Вы что-то хотели?

– Это вы простите, – ответила смутившаяся Злата, – мне бы бутылку какую-нибудь, вот, букет поставить.

– Зачем же бутылку, я вам сейчас вазу дам, – устало сказала Ирина. Лицо ее вдруг сморщилось, и, тяжело задышав, как собака на солнцепеке, она бросилась к раковине и склонилась над ней, сотрясаемая приступом рвоты.

«Да она же беременная, – вдруг поняла Злата. – Вот вам и образец нравственности и морали – Александр Федорович Аржанов, отец четверых детей!»

Букет васильков в руках вдруг стал непомерно тяжелым. Бившее в окно солнце нестерпимо резало глаза, и Злата почувствовала, что ее тоже почему-то тошнит.

– Простите меня, ради бога. – Отдышавшаяся и умывшаяся Ирина протягивала ей большую вазу из тонкого обычного стекла, как нельзя лучше подходящую именно для полевых цветов. – Извините за все. Если можно, не говорите никому, а то Александр Федорович меня уволит. А мне сейчас никак нельзя без работы остаться.

– Я не скажу, – пообещала Злата. – Но, по-моему, это мерзость – так запугивать сотрудников возможным увольнением. И ваш Александр Федорович – мерзавец.

– Что вы, Александр Федорович – очень хороший руководитель. Справедливый. Да и вообще он человек хороший. – Лицо Ирины порозовело, с него сошла ставшая Злате привычной мертвенная бледность. – Вы его еще просто мало знаете.

– Для меня вполне достаточно, – резко ответила Злата и, повернувшись на каблуках, резко вышла из кухни. Ирина печально смотрела ей вслед.

Древняя мудрость гласит: «Бойся своих желаний – они могут исполниться».

Я бы добавила, что уж если чего-нибудь желаешь, то формулируй свое желание четко, до малейших деталей, иначе можешь получить результат, который действительно испугает. «Я не этого хотела», – запищишь ты, но будет уже поздно.