Периодически она встречала его с семейством по выходным в модном городском супермаркете. Дочка, смешная маленькая обезьянка с косичками, висла на папке, сын серьезно катил тележку с продуктами, жена, стройная, достаточно милая, чтобы понравиться Злате, и достаточно красивая, чтобы Злата расстроилась, разговаривала с Галаниным особенным голосом, которым обычно разговаривают жены: властным и капризным одновременно. После некоторых таких встреч ездить в этот супермаркет Злата перестала. А через пару лет успокоилась. Болезненная любовь и жажда обладания этим мужчиной у нее прошли. Привычка осталась. Артем позволял не чувствовать себя окончательным «синим чулком», но оставлял абсолютную свободу действий: читать, когда хочется, не мыть пол, если не хочется, ходить по квартире голой, не краситься по выходным. В общем, Артем Галанин был удобным, как старые туфли.

– Выходите. Тут действительно красиво. – Голос Аржанова вывел ее из раздумий, в которые она незаметно для себя погрузилась.

Не очень понимая, где они, она распахнула дверцу, выпрыгнула из высокой машины на землю, повернулась – и ахнула.

Внизу – под высоким обрывом, на котором они неведомо как очутились, изогнув свой девичий стан, текла река. Величав и неспешен был ее бег. Трепетала в немом восторге листва расположенного на другом берегу леса. Солнце сияло, оставляя блики на воде. В кокетливой томности реки, ее плавных изгибах были и горделивая русская красота, и невысказанное обещание счастья. Смотреть на это с высоты обрыва было все равно что лететь. И Злата почувствовала, что задыхается от захлестывающих ее эмоций. Приложив руки к покрасневшим щекам, она не отрываясь смотрела вниз – на реку, ее противоположный песчаный берег, лес, подступающий к кромке воды, и небо, которое самым невероятным образом тоже оказалось внизу, у ее ног.

– А как же васильки?

– Что? – Она перевела непонимающий взгляд на стоящего за ее спиной Аржанова.

– Вы, помнится, за васильками на медвежье поле отправились. Что же сейчас их не собираете? Я вас специально привез туда, где их можно собирать без риска для жизни. А вы ноль внимания.

– Где васильки? – Злата снова посмотрела вниз, на невозможный симбиоз реки с небом.

– С другой стороны дороги. – Голос Аржанова был бесцветен, но глаза смеялись.

Повернувшись к волшебной реке спиной, Злата наконец увидела ржаное поле. Несколько минут она вертела головой, то смотря на тугие, пока еще не созревшие колосья, которые, казалось, звенели, приглашая в гости, то на реку внизу.

– Над пропастью во ржи… – пробормотала она. И, спохватившись, объяснила: – Не обращайте внимания, это книжка такая есть. Знаменитая. И у меня сейчас такое ощущение… волшебное. С одной стороны обрыв, почти пропасть, а с другой – рожь, вот и вспомнилось.

– То, что вам Сэлинджер вспомнился, – это, конечно, хорошо. Это несомненно характеризует вас как тонкую и начитанную особу, – невозмутимо ответил Аржанов, и Злата покраснела от своей напрасной уверенности в том, что он знать не знает о существовании романа «Над пропастью во ржи». – Но шли бы вы васильки собирать, а то мы рискуем остаться без обеда.

– Да-да, я сейчас! – Злате уже не нужны были никакие васильки, но сказать ему об этом она не могла, а потому поспешно перебежала пустынную дорогу и опасливо углубилась в острые колосья, достающие ей до середины бедер.

Васильков здесь действительно было видимо-невидимо. Довольно быстро Злата нарвала большой букет, украсив его колющимися прохладными, несмотря на жару, колосками. Немного подумав, она стянула с хвоста на голове резинку и перетянула стебли, чтобы букет не распался. Пыхтя от приложенных усилий, ну и от жары немного, она вернулась к машине.