- Б***ь, наваждение какое-то, - в очередной раз отталкиваюсь от дивана и иду на балкон курить.

Аня варит на кухне борщ и так же старательно избегает меня, как и я ее. Девчонке не нужно это ровно, как и мне. Можно было бы конечно развести на секс без дальнейшего развития событий, но не с ней. С ней так не хочется. Ее узнавать интересно, откапывать то, что закопалось глубоко из-за меня же, но не судьба.

Выдыхаю струю горького дыма и засматриваюсь на проходящую мимо под окнами влюбленную парочку. Девушка жмется к парню, чья рука на ее плече. Он крепко прижимает ее к себе, что-то говорит, а потом целует. Отрывается, проходит несколько шагов и снова целует и так раз пять, пока она не начинает смеяться и делать вид, что убегает, ожидая, что ее обязательно поймают. Легко и просто плыть по жизни, когда ты ни от кого не зависишь, дышишь полной грудью и можешь делать то, что требует сердце. Когда же твоя жизнь тебе больше не принадлежит, то и ощутить все ее краски больше не представляется возможным.

Вот даже взять меня и Аню. Познакомься мы в обычной ситуации, я бы, скорее всего, обратил на нее внимание, потому что только слепой не отреагировал бы на такую привлекательную внешность с ноткой ангела. И более чем уверен, у нас бы все сложилось. Но не всегда стрелки переводятся вовремя, и маршрут вместо того, чтобы идти по предначертанной линии, сворачивает в другую сторону и летит по недостроенной колее. Раньше и у меня были примерные планы на жизнь. Найти все же более достойную работу, перестать разменивать девушек, остановиться на одной и завести семью получше, чем моя первая. Да, план размытый и требующий коррективов, но он был. А сейчас моя жизнь – одна сплошная недостроенная колея, и я несусь вперед, не представляя, когда она закончится и я вылечу вперед, расшибая мозги и оставаясь постепенно размывающимся пятном только в памяти знакомых.

- Дим, иди есть, - негромкий голос зайца вырывает из тягучих мыслей, и я невольно улыбаюсь. Что-то семейное есть в этой банальной фразе. Тушу окурок в пепельнице и иду на кухню. Аня уже в привычной позе за столом, нога поджата, и я из коридора вижу тонкую полоску белых кружевных стрингов, будто намеренно выглядывающую из-под шорт, чтобы поджарить меня изнутри.

- Откуда у тебя пепельница? Ты же не куришь, - спрашиваю первое пришедшее в голову, только бы отвлечь мысли от тонких лямок на белом топе с изображением заячьих ушей.

Она специально что ли её надела? Заваливаюсь на сиденье напротив и придвигаю к себе тарелку ароматного борща. Сто лет его уже не ел. Самому себе в лом варить, шинковать все эти овощи, обжаривать. Мне проще яичницу за пять минут сообразить, кашу какую или картошку поджарить. Пельмени магазинные, в конце концов. А запах борща и забыть успел уже. Светка не умела его варить.

- Это Кирилла, - объясняет Аня и дует на ложку. - Он купил её специально, потому что часто у меня оставался.

- Давно вы расстались? – отрываю кусок от буханки белого хлеба и засовываю его в рот.

- Полгода назад, - заяц отламывает горбушку и аккуратно макает ее в борщ. – А что насчет тебя? Твоя девушка, наверное, волнуется, не зная где ты, - стреляет в меня мимолетным взглядом и делает вид, что увлечена накладыванием сметаны в тарелку.

- Наверное, волновалась бы, если бы она у меня была, - не могу скрыть усмешку и отправляю в рот ложку борща. Твою ж мать, как вкусно. Кто давно перестал быть холостяком, никогда не поймет восторженной радости того, кто лишен нормальной домашней еды. И если с гречкой Аня промахнулась, то борщом полностью искупила вину перед моим желудком.