Свой новый роман Кирилл написал от лица женского персонажа. «Мой опасный писатель» - так он назвал его. Он, как и обещал, не стал упоминать моё настоящее имя. С изумлением обнаружила, насколько точно он смог передать мои собственные чувства. Кирилл будто залез в мою душу и прочитал её. Изумилась глубиной его собственных переживаний. Несмотря на то, что события в романе не совсем точно воспроизводили нашу с ним историю, я была поражена главами, написанными от лица главного героя. В них писатель осмелился высказать то, что, видимо, не давало ему покоя всё это время. Тёмный сумрак его души, перелитый на страницы романа, оставлял неизгладимое впечатление.
4. ГЛАВА 3 КИРА
Я была категорически не согласна с трактовкой моего персонажа. Главная героиня к концу книги превратилась в бесчувственную тварь, использующей всех окружающих мужчин для получения собственной выгоды. Неудивительно, что реакция общественности не заставила себя долго ждать.
В сети меня стали осаждать безумные фанатки творчества Кирилла. Они закидывали меня гневными сообщениями и порой даже пугали своими сумасшедшими угрозами. Тогда я всё ещё находилась в некоем оцепенении после последней истории с Кириллом. Не могла мыслить трезво, поэтому чаще всего просто игнорировала их выпады. Находила утешение лишь в мысли о том, что моя личность скрыта псевдонимом.
После отъезда Кирилла я ещё долго не могла прийти в себя. Он оставил мне свою квартиру, переписав договор аренды на моё имя. Но я, конечно же, не могла там находиться. Поспешно улетев в Москву, он оставил тут все свои вещи. Так и не нашла в себе силы избавиться от них. В его квартире я чувствовала себя как музее «Жизни и творчества Кирилла Миронова». Аккуратно развешанные костюмы, идеально отглаженные рубашки немым напоминанием так и продолжали пылиться в шкафах. Ещё два года назад в Москве я отметила его патологическую любовь к порядку. Помню, какой странной мне тогда показалась эта черта его характера. Она так не вязалась с разгульным хаосом его свободолюбивой натуры. Будто посредством окружающий вещей он пытался упорядочить свою собственную жизнь.
Периодически позволяла себе возвращаться в это мёртвое жилище, убеждая свой разум, что хожу туда только для того, чтобы удостовериться, что оно не сгорело или не было ограблено. На самом же деле испытывала какое-то мазохистское удовольствие, погружаясь в жуткие воспоминания восьмимесячной давности. Иногда открывала шкаф и перебирала его вещи. Порой читала книги, стоящие в шкафу в его кабинете. Их там немного, так как, видимо, Кирилл не собирался задерживаться в Америке. Пару раз даже засыпала за чтением, чувствуя в этом месте, хранящим мои самые отчаянные воспоминания, парадоксальное умиротворение. Я будто приходила на кладбище нашего общего прошлого. Оглушающая могильная тишина привносила незримую завершённость в нашу похороненную историю. Успокаиваясь в этом безмятежном забытьи, я хотя бы на некоторое время переставала ощущать непрекращающуюся тоску в душе.
Лёжа на кровати, вспоминала тот момент, когда в очередной раз открылась дверь спальни, и я, всё ещё находящаяся в наркотическом отходняке, в ужасе подумала, что это опять пришёл Кирилл. Всё ещё ожидая расплаты от него за свои безумные действия, я забилась в самый дальний угол комнаты и зажмурилась. Каково же было моё изумление, когда я услышала мягкий голос Джейкоба. Помню, как с изумлением распахнула красные от слёз глаза и уставилась на него. Его лёгкий образ так не вязался с тяжёлой брутальностью обстановки, что мне даже показалось, что Джейк мне привиделся. Я глупо заморгала и начала тереть глаза, чтобы отогнать видение, думая, что мой воспалённый разум снова ведёт со мной какую-то больную игру. Но Джейк не исчез. Он склонился надо мной и взял на руки. Потом перенёс на кровать и укрыл одеялом.