При этом он все еще полностью одет. Кажется только ботинки с себя скинул. Как будто это я здесь шлюха, которую пользует серьезный мужчина…

Черт, я и правда шлюха. Потому что прямо сейчас собираюсь трахнуться с незнакомцем и мне очень нравится, что он не спрашивает ни о чем, а берет все, что успеваю ему подставить, выгибаясь…

- Разденься, - шиплю, не выдерживая. Меня не смущает моральная сторона - я просто очень очень хочу посмотреть на него голого. Провести по груди. Потрогать кожу…

- Если я разденусь, то уже не смогу остановиться, - сообщает совершенно серьезно, отрываясь от меня.

- Меньше всего мне надо, чтобы ты останавливался…

Я ловлю себя на более-менее внятной мысли, что с ним как-то удивительно легко. Будто мы давно знакомы и уже не в первый раз делаем это. Нет какой-либо неловкости, или желания втянуть живот или выключить освещение, или переживаний, что не смогу возбудиться достаточно… Подо мной наверное уже лужа натекла, глаза то и дело закатываются, потому что Демид хоть раздевается, но все равно постоянно отлынивает от этого процесса, чтобы потрогать меня в самых чувствительных местечках…

А потом мысли улетучиваются. И хочется восторженно пищать. Потому что там, под одеждой, он весь такой… туго-туго обтянутый кожей. Не перекаченый, но с четким рельефом и идеальными кубиками на животе, что я захлебываюсь слюной. Мне срочно надо облизать их…

- Не сейчас, - пресекает мой порыв

- Дай хоть пощупать, - я несу уже все, что думаю. - Они у тебя такие… Они правда настоящие? Говорят, что можно взять жир и закачать его так, чтобы выглядело кубиками.

Ржет. Сам кладет мою ладонь на живот, прижимает, чтобы убедилась - и правда настоящие, но у меня уже другая цель. Я ныряю под резинку трусов и тут же испуганно распахиваю глаза.

- Как он в меня влезет?!

- Справимся, - шипит сквозь стиснутые зубы, потому что испуг испугом, а трогать и поглаживать я не прекращаю, - Младенец же как-то тазобедренные раздвигает…

- Ты капец романтичный, - фыркаю, добираясь до влажной головки, и мы стонем одновременно. Он - потому что, надеюсь, приятно. Я - от ощущения бархатистой упругости.

Демид стягивает трусы и вдруг матерится:

- Резинки! У меня же нет с собой…

- Посмотри в коробке на тумбочке, - краснею немного.

Он приподнимает крышку, вытягивает ленты разного размера и присвистывает. Но спасибо, что не требует объяснений. Я потом расскажу, если захочет. А пока…

- Ц-цц… - выгибаюсь, чувствуя распирание. Зажмуриваюсь. Под веками искрит. А когда он плавно входит на всю длину еще и влага скапливается. Такие острые ощущения. Это одновременно болезненно и охуенно, не знаю чего больше. Но жалобный стон сдержать не могу.

Пытается отстраниться.

Чего? Лишиться вот этого ощущения - и так быстро?

- Не смей, - шиплю зло, обхватываю его для надежности ногами и загоняю ногти в голые плечи. И добавляю тише, - Просто дай мне время привыкнуть.

9. Растворился я в тебе, как в океане море

Демид

- Встань с меня, - кряхтит снизу Ника спустя бесконечный, оглушающий полет в бездну. Член до сих пор пульсирует, хотя с момента нашего оргазма - и правда «нашего» - прошло довольно много времени.

- Не могу, - отвечаю совершенно честно, - Я прилип.

Ника подо мной замирает и… расслабляется.

- Ну ты и придурок, - полувсхлип - полусмешок

- Угу.

Придурок.

Который снова хочет пережить то, что только что пережил.

Клубничная блондинка - Ника - оказалась просто охеренной. Отзывчивой, горячей, узкой, настолько вкусно пахнущей, что я лизал, кусал, целовал ее больше чем трахал. С последним получилось так себе… не знаю почему, но я почти кончил, когда вошел в нее первый раз, едва сдержался, когда она принялась стонать и подмахивать, и совершенно перестал себя контролировать, когда принялась бешено сокращаться, рискуя оставить гематомы у меня на члене.