Я судорожно сглатываю. Отворачиваюсь. Я больше не вижу выражение его глаз. Но почему-то знаю, что он снова бросает мне вызов.

14. 14

Вслед за самой длинной и пьяной ночью в году приходит эмоциональное похмелье. Мое длится уже три дня.

Сейчас вечер. Я в одиночестве лежу на кровати в нашем с Сашей номере и смотрю на темный кусочек неба за окном. По щеке катится одинокая слеза, которую я быстро промокаю уголком одеяла. Чувствую себя одинокой и растерянной - каникулы мечты стали в тягость, но я продолжаю делать вид, что все в порядке. Не хочу, чтобы родители переживали, если я вернусь раньше запланированного. До отъезда домой остается чуть больше суток - такой отрезок времени я в состоянии выдержать.

Я не хочу думать, но не могу прервать поток воспоминания о трех днях, прошедших с новогодней вечеринки. Их можно описать одним словом - тоска. Вместе с тем, как из круга своего общения Саша вычеркнул всех, кто имел какое-то отношение к Благову, включая Костю и Лену, наш отдых стал напоминать пародию. Из него исчезли не только коллективные развлечения - казалось, что исчезли и мы сами. В последние дни мы менее всего походили на беззаботную пару, которая въехала в отель неделю назад. Мы с Сашей стали вежливыми и отстраненными попутчиками. Мы не ругались, не спорили и не кричали друг на друга, мы вообще почти постоянно молчали, но было ясно – это наша первая серьезная ссора, которая стала испытанием для обоих.

Последний более или менее содержательный разговор между нами случился сразу после того, как мы поднялись в номер ранним утром первого января. Его подробности вспыхивают в моей голове так ясно, словно это происходит в настоящее время.

- Саш, давай поговорим, - предлагаю я тихо, едва за нами закрывается входная дверь.

- Мира, у меня голова болит, - устало отвечает он. - Мы можем перенести все это на завтра?

- Я... - его явное нежелание обсуждать со мной случившееся приводит меня в смятение, но я все же шепчу: - Давай дам тебе Нурофен.

- Мне не нужен Нурофен, - грубо обрывает меня Сашка. - Перестань разыгрывать из себя Мать Терезу.

Ошарашенная этой отповедью, я замираю посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Мне хочется подойти и обнять своего парня, сделать все, чтобы вновь почувствовать спокойствие и уверенность, которые он всегда в меня вселял. Но меня останавливает чувство вины и новое незнакомое выражение на его лице. Что это? Неприязнь? Разочарование? Презрение? Может быть, все вместе?

Я понимаю, что этот разговор нельзя откладывать на завтра. С каждой минутой трещина между нами становится все глубже, и только в моих силах прекратить дальнейшее разрушение. Мне сложно подобрать слова, я робею под тяжелым взглядом Саши, но помню, как мама говорила, что в критической ситуации нет ничего лучше правды.

- Саш, я и Благов... - я вздыхаю, подбирая нужные слова. - Это совсем не то, что тебе показалось.

- А что мне показалось? – спрашивает он предельно спокойно, но, заглянув ему в глаза, я вижу в них бушующую ярость. – Он хотел поцеловать тебя, и я что-то не заметил, чтобы ты была против. Все правильно?

- Да, то есть, нет! – я окончательно теряюсь. - Саш, послушай...

- Это беспредметный разговор, Мира. То, что этот парень положил на тебя глаз, для меня давно не секрет, - говорит он с холодной усмешкой. - Ты красивая и очаровательная – мало кто устоит. Чего я никак не ожидал - это того, с какой легкостью ты поддашься ему.

- Я хочу объяснить тебе...

- А что тут объяснять? К счастью, я успел вовремя, - его взгляд прожигает меня насквозь, а саркастический тон отзывается в душе мучительной болью. - Или нет?