— А вы, я вижу, времени зря не теряете. Сегодня мне несколько человек рассказали про известную писательницу и спрашивали, правда ли это.

— И что вы ответили? — заинтересованно уточнила я, разлив по чашкам чай и усаживаясь напротив гостя.

— Ничего не ответил. Промолчал загадочно, — усмехнулся собеседник.

— Большое спасибо! — искренне поблагодарила я, удивляясь, что он все же выполнил мою просьбу.

— Пока не за что. Открыть им глаза я всегда успею, если увижу, что вы моим невмешательством злоупотребляете, — вроде бы произнес спокойно, но скрытую угрозу в его словах я вполне ощутила.

— Если у меня получится, я всего лишь хочу выяснить правду. Надеюсь, в этом наши интересы совпадают.

На мгновение его взгляд изменился, но я не смогла разгадать, что в нем было. Сомнение, беспокойство, удовлетворение? Впрочем, он быстро взял себя в руки, улыбнулся безмятежной улыбкой и ехидно поинтересовался:

— А вы так уверены, что правда вам понравится?

— Правда есть правда, независимо от того, нравится она кому-нибудь или нет. Ее всегда полезно знать.

— Спорное утверждение, — с усмешкой ответил собеседник. Похоже, наша беседа его развлекала. А еще у меня было четкое убеждение, что он знает гораздо больше, чем пытается показать. Я вспомнила о своей второй просьбе.

— Вам удалось найти записи отца?

— Это не так просто. Если вы еще не слышали, папаша мой перед смертью пребывал практически в белой горячке. Так что в его вещах небольшой беспорядок. Чтобы в них разобраться, потребуется время.

И опять у меня возникло ощущение, что он водит меня за нос. Но так легко сдаваться я не собиралась.

— Вы не будете возражать, если я задам вам несколько вопросов? Вы ведь учились вместе с Любой и Игнатом, и вся история происходила на ваших глазах.

— Не совсем, — ответил Павел Васильевич. — Конечно, я был в курсе их романа, как и все одноклассники, но меня эта тема мало волновала.

— А вам Люба нравилась? — осторожно уточнила я.

— Это вы Игната наслушались? — презрительно хмыкнул собеседник. — Он был помешан на своей подружке и ревновал ко всем подряд. Я ей симпатизировал, не больше.

— А на выпускном на танец не вы ее пытались пригласить? — озвучила я только что пришедшую мне на ум догадку.

— Может, и я. Честно говоря, не припоминаю. Нам с парнями удалось пронести в школу выпивку, и к танцам я был уже изрядно пьян. А что?

— Ничего, — пожала я плечами. — Вы ведь наверняка интересовались событиями после выпускного. Они взбудоражили весь город, а ваш отец участвовал в расследовании. Не поделитесь, что за улики нашли на месте исчезновения Любы?

Участковый некоторое время разглядывал меня, хмуря брови. Потом качнул головой.

— Вы упертая. Гнете свою линию, во чтобы то ни стало. Не знаю, может, у вас и получится. Только не с моей помощью.

— Почему? — искренне удивилась я. — Разве вам есть, что скрывать?

— Думаю, у любого человека есть, что скрывать. У вас, например, — он пристально уставился мне в глаза. Я еле заставила себя не отвести взгляд в сторону. — Но дело не в этом. Просто я не люблю дилетантов. С их апломбом и уверенностью, что они-то быстренько раскопают все, что другие раззявы упустили.

— Ясно, — теперь уже усмехнулась я. — Это выглядит как банальная ревность. Я думала, вы такой фигней не страдаете. Разве важно, кто конкретно поможет человеку выбраться из ада? Мы вообще могли бы сделать это вместе. Лично мне никакие лавры не нужны.

— Про ад, конечно, сильно! Еще раз спрошу: с чего вы так уверены, что Игнат это все не заслужил?

— А какие факты заставляют вас думать, что заслужил? Они вообще есть?