Я расплылась в улыбке. Странное дело, но я искренне обрадовалась ей, первому человеку из прошлой жизни – магистр не в счет.

– Простите, миледи, я вас не припомню.

– Ну, конечно, – я рассмеялась. – Откуда бы. Я видела тебя, когда тебя позвали к господам поблагодарить за прекрасный ужин.

– Такое часто бывало, – подтвердила она, не улыбнувшись. – И все же, миледи, простите…

– Я – Роза Эйдо, – сказала я и продолжала тараторить, словно маленькая девочка, встретившая давно не виденную подругу. – А почему ты здесь, разве господа…

Договорить я не успела: женщина плюнула мне в лицо.

Несколько бесконечных мгновений я лишь оторопело таращилась на нее, не до конца осознав, что произошло. Медленно стерла рукавом плевок со щеки, все еще глядя в перекошенное от ненависти лицо женщины.

А потом кровь ударила мне в голову и бешено заколотилось сердце. Мир сузился до этого чужого-знакомого лица, которое я прямо сейчас сотру из мира живых.

Повариху отнесло к стене – глухой удар, вскрик, вскрик, свистящий вдох – каждый, кто хоть раз приземлялся на спину плашмя, помнит, как на миг словно вышибает весь воздух из легких, и не сразу получается вдохнуть. Сама не помню, как оказалась рядом, заглядывая в ее, теперь уже распахнутые от страха глаза. Молча – угрозами и руганью сыплют только бессильные – я снова потянулась к магии. Простонародье боится огня, но сотня воздушных клинков куда смертоносней.

Сбитое кем-то извне заклинание отозвалось болью во всем теле – словно в позвоночник загнали стальной прут. Я едва удержала крик, застонав сквозь стиснутые зубы. Боль на миг отрезвила, но ярость тут же вернулась снова. Кто посмел вмешаться?!

Я развернулась, отступая чуть в сторону – чтобы видеть и повариху, жмущуюся к стене, и мужчину – того самого, светловолосого, который только что сидел у двери, готовясь поесть. Он приближался неторопливо, выставив в примиряющем жесте обманчиво-безоружные руки. Как будто никто не знает, что некоторые боевые заклинания не требуют ни жестового, ни вербального компонента – чистая мысль, чистая сила.

Зачем он влез? Что ему нужно? Бить ли первой, пока не ударил он? В учебном поединке все ответы известны, но что мне делать сейчас? Перед внутренним взором возникло укоризненное лицо матери – леди из семьи Эйдо начала трактирную потасовку, разве этому я тебя учила?

Пока мысли мельтешили роем вспугнутых мух, боль, наконец, отступила, перестала туманить зрение. Стало понятно, что на лице мужчины не было ни злобы, ни торжества. Скорее… сочувствие?

– Пощади ее, – мягко проговорил он.

– Она посмела… – Собственный голос показался мне незнакомым – ломким, звенящим, грозящим сорваться то ли в крик, то ли в слезы. Я сжала кулаки, ногти впились в кожу, боль напомнила, на каком я свете. – Она посмела меня оскорбить, – уже сдержанней выговорила я. – Равного я бы вызвала, прежде чем убить. Эту я вызвать не могу.

– Да, она тебе не ровня, – согласился незнакомец, все так же мягко и спокойно. – Ты можешь убить ее, не шевельнув и пальцем. И она не сумеет себя защитить.

Я словно наяву увидела отбелки факела на стене и ощутила тяжесть цепи и замораживающее нутро ощущение полной беспомощности.

Но я-то в своем праве!

Те двое, наверное, считали так же, ведь невиновные не сидят в кандалах.

– Милости, миледи! – Хозяин опомнившись, кинулся между мной и Маргарет, бухнулся на колени. – Пощадите. Она припадочная…

– Кого вы молите о пощаде? – прошипела повариха.

– Заткнись, – отрезал мужчина. Вроде и голос не повышал, и к магии не тянулся, но Маргарет, и правда, заткнулась.