– Откуда ты знаешь?

Эстер поднимает на него глаза. Мэтт видит себя в ее лице в этот момент – она очень красноречиво поднимает брови.

– Просто знаю.

Филип хихикает, что никогда не предвещает ничего хорошего.

– Ты знаешь, потому что сама к нему подкатывала, а он тебя отшил. Ребекке повезло больше – они с Диланом теперь вроде как приятели. 

Мэтт удивленно моргает. 

– Что такого в этом Дилане? 

– О... Ты его просто не видел. Сошел с обложки, самомнение до небес. Он редко появляется в городе, у него там всякие показы, встречи, мероприятия. Короче говоря, парень не нашего класса. Но подкаты Эстер были смешными. Как будто тринадцатилетка пришла просить автограф у Леди Гаги. 

– Пошел к черту!

Эстер кидает в Филипа подушкой, и тот в ответ скалит зубы, смешно дрыгая ногами. Тридцать лет, а все как ребенок. 

Эстер уходит, проворчав что-то о том, как сильно она ненавидит свою семью. Она так и не смотрит на Мэтта, поэтому ему становится нехорошо.

Филип хохочет над ней еще около минуты, а потом, видимо, уловив настроение брата, подсаживается к нему поближе. Их плечи соприкасаются. 

– Дай ей время.

– А  у меня есть выход?

Ароматы со стороны кухни становятся более яркими, пахнет перцем, фасолью и мясом, приготовленным так, как любит отец – без крови, но с достаточным количеством сока. Мэтт понимает, что не голоден. 

– Слушай, – Филип кладет ладонь ему на макушку. Он не привык к ласке – много лет он жил в Лондоне и не видел его или маму, он забыл, что значит обнимать друг друга по утрам и засыпать под фильм, уткнувшись носом в плечо. Он забыл, как правильно показывать привязанность, и что делать, когда кому-то из стаи плохо. Филип пытается напомнить ему, и спасибо ему за это. – Эстер злится, и это хорошо. Лучше, чем если бы она не чувствовала вообще ничего. Ты был ее кумиром, Мэтт, она любила тебя, да ей мир так не нужен был, как ты. А потом ты просто уехал.

– Я не просто уехал, Филип. Мне пришлось уехать. 

– Ей было восемь, а ты не попрощался. Для нее ты просто уехал. 

Они сидят и молча смотрят в телевизор, пока тупое шоу не заканчивается, и ему на смену не приходит другое – еще тупее первого.

– А Мартин Кэмпбел? – спрашивает он, осторожно поглядывая на брата. – Ребекка дружит с ним?

Филип вытягивает ноги и зевает:

– Да, он парень Эммы. Они дружат.

Парень Эммы.

Мэтт начинает понимать, почему Ребекка сделала тайну из своей встречи с ним. 

Ребекка ненавидит ужины, потому что обязана быть на них – это традиция Сэлмонов, которую не стоит нарушать. Нет, она могла бы, конечно же, но ей необходимо хоть как-то поддерживать иллюзию общения с этой семьей, чтобы оставаться с ними до окончания колледжа.

Ужин проходит стандартно. Все едят и смотрят в тарелки. Кто-то один (обычно Натали) заводит разговор о делах. Кто-то второй (обычно Филип) подхватывает его, и начинается беседа, сопровождаемая звяканьем вилок о посуду и пережевыванием еды. Эстер ест лениво и молча, то и дело с тоской поглядывая на свой телефон, лежащий на полке. Филип, наоборот, много жестикулирует, но в целом ест аккуратно. Мэтт ковыряется в тарелке и бросает взгляды на Ребекку, уверенный, что та не видит. Но она видит. Она очень хочет врезать ему по голове.

Когда ужин заканчивается, Джозеф просит Ребекку помочь ему с посудой. Если бы попросил кто-то другой, то Ребекка отказалась бы, выдумав настолько тупую отмазку, что никто бы в нее не поверил, но это Джозеф. Ребекка почему-то хорошо относится к нему, хотя это для нее самой остается загадкой.

Возможно, все дело в том, что она никогда не видела Джозефа в волчьем обличие. Говорят, он не умеет полностью обращаться. Есть такая разновидность волков - у них могут появляться клыки, когти, они лучше слышат и видят, чем люди, но при этом человеческая сущность всегда при них.