– Смерчинский, ты что, гипнотизер? – задала я вопрос партнеру.

– Нет, Чип, – он с удивлением взглянул на меня. – Что за мысли приходят к тебе в голову?

– А по-моему, гипнотизер. Ты здорово обработал этого парня. Из тебя отличный жулик получился бы.

– Ну, спасибо, – он усмехнулся, дописывая что-то в записке. – То ты говоришь, что меня любят бомжи, то обвиняешь, что я тебя заставил контракт подписать, то намекаешь на мои криминальные наклонности. Если бы кто услышал твои слова, то явно бы подумал, что я – неприятный тип.

Я не стала подтверждать его слова, скромно промолчав, – вместо этого я схватила его «письмо» для Князевой и пробежала глазами по написанному.

К моему безграничному удивлению, почерк у Дениса оказался таким же идеальным, как и он сам: разборчивый, тонкий, ровный, с сильным нажимом – каллиграфический, короче говоря, но без «женских» завитушек, только буквы «д» и «в» были необычно написаны.

Смерч дописал в записке, которую Ольга вернула вместе с бутылкой, следующее:

«Милая королевна, не из Северной ли страны вы, светлокожая и светлоглазая? Вы столь холодно поступили, вернув мне подарок, что поразили меня в самое сердце. Не отказывайтесь от того, что сейчас перед вами. Примите от чистого сердца.

Безымянный»

– Вах, – залюбовалась я «письменами». – Даже странно, что она не растрогалась, а посмела винцо вернуть. Паранормально!

– Это же Ольга, – невозмутимо отвечал Смерч. – Она необычная.

Я закивала, как болванчик.

– Как же, как же…

– Сейчас эта бутылка вина, цветы и торт отправятся к малышке Оле.

– Как ты ее называешь? – засмеялась я. – Малышкой? Малышка Князева – а звучит, а? Хоть убого, но дико пафосно!

– Глупый у меня напарник, хороший и хорошенький, но… – не договорив фразы до конца, преувеличенно печально произнес Дэн. Он выглянул из нашего «убежища» и подозвал официанта-эльфа. Что он ему говорил, я не расслышала, но по сияющему виду названного дружка я поняла, что очередной его мини-замысел удался.

– Зачем ты ходил к официанту? – поинтересовалась я.

– Еще один сюрприз для Ольги – торт, – пояснил с мечтательной полуулыбкой мальчик-ветерок. – Фирменный. Называется «Поцелуй дракона».

– Как экзотично. Он что, с жидким огнем внутри? – захихикала я. – Драконы же огнем плюются… Слушай, а может, туда просто кто-то плюнул, кто-то, возомнивший себя драконом? Великим драконом… У нас в городе ролевиков много…

– Как знать, – не стал спорить Дэн и перевел разговор на интересующую его тему. – Ты любишь оригами, Чип?

– Оригами? Никогда не задумывалась. Бумажки и бумажки. Красивые вроде. А что? – отозвалась я, подивившись про себя, что он не стал со мной спорить. Я вот поспорить люблю, а Смерч, похоже, не очень. Хотя вообще-то, как потом выяснилось, он мог спорить долго, со страстью, приводя кучу дельных аргументов, прочно застрявших в его башке, казалось, навечно. Просто мой партнер делал все по настроению и по желанию. А еще, когда спорил, всегда выходил победителем, поэтому споры с ним всегда заканчивались одинаково – его победой.

– А мне нравится.

С этими словами Дэн вытащил из рюкзака альбом, вырвал из него один из листов и, закусив губу, стал сосредоточенно сгибать его в разные стороны. Прищурившись, я настороженно наблюдала за хитрыми действиями Дэна. Однажды мои буйный сокурсничек Димочка тоже решил сделать оригами и создал-таки прыгающую кривую лягушку. Дело было на первом курсе, мы были еще большими детьми, чем сейчас, поэтому когда его лягуха «упрыгала» мне на голову во время пары целых три раза подряд, я вспылила. Чащин ответил. В результате мы вдвоем оказались в столовой – нас из аудитории выгнали. Помнится, правда, мы не особо расстроились и поехали кататься на великах.