Вера Павловна уже было открыла рот, чтобы позвать Машу, как услышала какую-то возню, после которой дочь отчетливо произнесла:

— Денис.

Тонкие брови Веры Павловны взметнулись вверх от удивления. А дочь продолжала:

— Дэн. Дэнни. Дэнв.

«Вот значит что! Машка влюбилась в какого-то Дениса. И не хочет меня с ним знакомить, негодница!» — со смехом подумала про себя Вера Павловна. А дочь продолжала развлекать ее дальше:

— Де-нис. Денис, Денис, Денис. Денис.

«Ничего себе, как ее заклинило, прямо как меня на первом курсе, — вдруг вспомнился первый возлюбленный Вере Павловна. — Я же тоже тогда маме врала, что в библиотеку ходила... Это, наверное, у нас семейное. Хотя Феденька же сказал, что видел Машу около библиотеки. Или он ее покрывает? А впрочем, не важно. Дома — и слава Богу».

Вера Павловна подождала пару минут — в это время Машка хихикала и разговаривала с кошкой. И вошла в спальню, застав дочь лежащей поперек кровати. Ноги ее были закинуты на стену, а в руках она держала телефон, по которому быстро переписывалась с кем-то, то и дело улыбаясь.

— Маш, не спишь еще? Выпей молоко, — сказала Вера Павловна и попыталась подглядеть в телефон, но дочка предусмотрительно вышла из режима приложения, в котором вела переписку. Женщине оставалось только, как в детстве, накрыть Машу одеялом до самого носа и выйти.

Выпив молоко, некстати принесенное мамой, которая явно решила стать полуночницей, я вновь вернулась к переписке с Димкой.

«А как поживает моя протекция?» — не преминул задать любимый вопрос Димка.

«Отлично!» — обрадовала я его. Смерч и билетики обещал мне достать. Господи, какой же он прелестный... бывает иногда.

«В смысле?» — не понял Дмитрий. Я раззевалась как бегемот. Спать хотелось все сильнее.

«В прямом. Мой любимый поможет сдать энглиш таким тугодумам, как мы, хе-хе-хе! Подробности завтра, балда. И не опаздывай. Я ждать тебя не буду!»

Еще чуть-чуть поболтав и обменявшись «любезностями», мы распрощались до завтра. А я опять вспомнила о Смерчике. Хм, интересно, где он сейчас? Дома греется, в теплой кроватке? Под одеялом, поедая, как дитя малое, что-нибудь сладкое, или сидя на подоконнике с кружкой горячего чая и сигаретой? А, он же правильный мальчик, не курит. Странно, вроде бы вредная привычка, а мужчинам так идет, они такими независимыми становятся, если в их пальцах появляется сигарета.

О, мышиные божества, я назвала Смерчинского мужчиной. Это конец начала конца начал.

Вспомнив брюнетика с приветиком, я, чуть посомневавшись, набрала его номер. Однако звонить все же не стала, а написала сообщение.

«Ты дома?»

То, что девушки не должны писать первыми, меня ни капли не волновало. Хочу и пишу. Интересно мне, где мой лже- парень торчит!

«Дома, надеюсь, ты тоже», — ответил Смерч минут через десять, когда я уже исползала всю кровать.

«Спасибо, что довез. Как думаешь, почему я пишу первая? Есть причина! Я же обещала тебя убить, когда ты ко мне приставать стал, так вот, готовься в понедельник к кровавой расправе, потому что я, Мария Бурундукова, своих слов на ветер не бросаю!» — написала я длиннющее сообщение и поставила грозный смайл. Подумать только, а еще совсем недавно я мечтала вот так вот ночью переписываться с Ником.

«Можно без расправы, Бурундучок? Я очень жизнелюбивый...»

«Если ты исполнишь все, что обещал, тогда подумаю! Желание, оригами, поездку...» — вспомнилось мне, и я опять зевнула, словно бы зевком подтверждая свои слова.

«Поездка уже была, Чип. Остальное исполню, не бойся».

«А я и не боюсь. Просто жду и надеюсь, что ты не даешь фейковых обещаний. Когда?