Оно дает мне тепло, которого я никогда не испытывала раньше, покалывание возникает в глубине моего живота, и я хочу прочувствовать это чувство, исследовать его.

13. Глава 11

— Ксюша, Герман.

Глубокий голос Виктора Павловича пробивается сквозь это тепло, возвращая меня в реальность сильным рывком.

— Все будет хорошо, — снова заверяет меня Герман и встает с дивана.

Так же он помогает подняться и мне, мы вместе идем рука об руку к лестнице. И снова тепло охватывает меня, пораждая одновременно любопытство и страх. Я все еще чувствую, как страх затаился под поверхностью, угрожая прорваться наружу, как волна цунами.

Мы быстро спускаемся по ступенькам, и когда достигаем фойе, я вижу отца Германа, который с нетерпеливым выражением на лице ждет нас. Я ничего не могу с собой поделать и как только мы достигаем низа, я зажмуриваюсь.

Как и большинство богатых мужчин, которых я встречала, он одет в костюм, подогнанный по фигуре. Всегда одно и то же, дорогой костюм, деньги, власть, но это не более чем имидж, щит, используемый для того, чтобы скрыть под ним темную сторону. Импульсы, волнения, заставляют затаить дыхание и грозятся перерасти в панику. Дрожь пробегает по позвоночнику, и я крепче сжимаю руку Германа, когда он почти тащит меня по полу, чтобы я подошла к его отцу.

Такое ощущение, что меня поместили под микроскоп для изучения. Взгляд отца Германа сильный, прожигающий, и я чувствую как он довлеет надо мной.

Даже опустив глаза в пол, я чувствую этот взгляд, он прожигает огненную дорожку по моей плоти. Осторожно я смотрю на него сквозь ресницы, мои легкие горят, сердце бьется так сильно, что кажется, будто оно вот-вот вырвется из груди.

Вот оно, он собирается причинить мне боль.

Его глаза находят наши соединенные руки, а затем поднимаются к нашим лицам, и когда сталкиваются с моими, я вижу, как в них кипит яростный гнев. Я чувствую это, и это заставляет меня сделать шаг назад, прижавшись к Герману, как будто он может защитить меня от гнева своего отца, как будто может уберечь от его прикосновения.

— Это что такое? Я же сказал, чтобы ты... — прорычал отец, сжав в злобе челюсть. — Ты не слышишь меня, думаешь, я говорю просто так? Ты разочаровываешь меня, Герман... все время, блядь, одно и тоже, — его голос гремит в открытом пространстве, и я начинаю дрожать, все мое тело реагирует страхом на его присутствие.

Закрыв глаза, я пытаюсь успокоить себя, но паника поднимается и поднимается, как вода, переполняющая сосуд.

Сквозь туман я чувствую, как Герман напрягся от слов отца, его рука сжимает мою, вначале сильно, а потом легче, как будто он пытается контролировать свой гнев.

— Ксения... такое красивое имя, для такой же красивой девушки...

Слова пронзают меня насквозь, и я падаю духом от этого ощущения, свою свободную руку я прижимаю к груди. Такое ощущение, что-то внутри ломается, снова и снова.

— Все не так. Я не... мы не трахаемся, — шипит Герман, а я чувствую гнев, что переполняет его.

Слезы застилают мне глаза, и я знаю, что Герман понятия не имеет, что происходит, но я хочу, чтобы он знал, я так хочу, чтобы он знал.

— С ней все в порядке? — спрашивает Виктор Павлович, и я чувствую, как Герман поворачивается, тепло его тела обдает меня.

— Черт... — ругается он себе под нос, прежде чем полностью повернуться ко мне. Я открываю глаза, но не вижу его... я вижу образы из прошлого и вспоминаю пронзающую боль.

— Ксюша... — шепчет Герман, прижимаясь рукой к моей щеке.

Я заставляю себя дышать, медленно вдыхаю и выдыхаю, вдыхаю и выдыхаю и смутно слышу шаги, отдающиеся эхом от пола, которые говорят мне, что кто-то уходит или, что еще хуже, идет ко мне.