Выскользнула из кровати, ловко вывернувшись, и обошла замершего на коленях эльфа. На спине мужчины заметила четкие полосы.

- Это шрамы? - удивившись, не удержалась от вопроса я.

Насколько мне было известно, эльфы трепетно относятся к телу, берегут его красоты, даже родинки выводят, а тут такое. В их стране магическая медицина достаточно развита, чтобы не допустить формирование подобных рубцов. Почему Теодосалю вовремя не залечили раны, дав им превратиться в такие отметины? К тому же, выглядели они как следы от порки. А это уж и вовсе из ряда вон!

- Да, госпожа, - даже по голосу было понятно, что эльф напрягся и почувствовал себя неуютно. - На груди тоже есть, но тут маскирующее заклятие еще держится… Я забыл обновить его… Вы вернете меня из-за этого?

Верну? Что за глупости! Он же не вещь какая-то! Меня вообще наличие шрамов как таковых не волновало, но то, что они обнаружились заставило самого Теодосаля опустить голову и как-то скукожиться.

- Нет, мы просто сведем их при первой возможности, - произнесла я как можно более небрежно, стараясь скрыть злость на того (или ту?), которая так обращалась с моим женихом. Это надо же уродовать такого мужчину!

Однако, шрамы на теле Тео натолкнули на мысль, что в этой каюте не у меня одной есть застарелые душевные травмы. Такая мысль странным образом примирила с собственным прошлым, заставила казалось въевшийся в кости страх, отступить.

Расшнуровала платье и скинула его, оставаясь только в тонкой нижней сорочке, подошла ближе, провела кончиками пальцев по плечу эльфа, отмечая бархатистость кожи.

- Тебе нравится быть связанным? - спросила я игриво, с искренним наслаждением разглядывая фигуру, которую можно было назвать произведением искусства.

- Я могу отвечать честно, госпожа? - спросил Теодосаль.

- Ты должен отвечать честно, - немного удивившись, отозвалась я.

- Не нравится.

- Почему тогда не пытаешься освободиться? - это был не праздный интерес, а прощупывание границ вбитой в мозг мужчины матриархальным строем привычки подчиняться.

- Боялся, что если освобожу руки из созданных твоей магией пут, ты больше не позволишь коснуться твоих губ, отправишь к себе, - неожиданно откровенно ответил Тео, наконец перейдя на неофициальный тон.

- Этого не стоит бояться, - улыбнувшись, сообщила я и, присев на кровать, потянулась к эльфу, коснулась его губ своими.

Тут же раздался треск ткани. Казавшийся гибким и ловким, но никак не силачом, эльф разорвал крепкую ткань своей сшитой из славящегося прочностью эльнурского шелка рубашки на две части, что было, не скрою, впечатляюще.

Он быстро расстегнул наручи и скинул их вместе с повисшими обрывками. Освободив руки, тут же притянул меня к себе. Поцелуй стал глубже, настойчивее, требовательнее.

Еще не потухшее пламя желания во мне распалилось с новой силой.

Теодосаль основательно подлил масла в этот огонь, нетерпеливо погладив и смяв мою грудь, а затем потянув сорочку вверх, обнажая тело. Такое кипящее возбуждение ощущала впервые и купалась в этом захватывающем чувстве.

Всего на секунду, пока стягивала вещицу, мы разорвали поцелуй, а я успела наполниться нестерпимой тягой, жадным желанием снова оказаться в плену губ эльфа. Возбуждение теплым потоком прокатилось от губ по горлу, к груди, а оттуда к животу, и еще ниже…

Каждое движение его языка, каждое прикосновение кожи к коже, каждый вдох и выдох заставлял горячий жгут внутри меня сворачиваться в раскаленный клубок, понукая прогибаться под ладонью Теодосаля, которая теперь медленно блуждала по телу: то касалась груди, то ласкала бедро, то проскальзывала по ребрам.. Я сама освободилась от кружевного белья, сама стянула с Тое штаны. Какой-то невероятно тонкой гранью собственного чутья, ощущала, что эльф нервничает. Жаждет меня, но не только из-за этого на взводе. И это почему-то удивительным образом придавало мне уверенности, отбрасывало собственные тревоги, делало их несущественными, простым фоном, а меня - смелой, требовательной, отчаянной и чуть нахальной. Настоящей ведьмой.