«Дрожит».

Жалость начала побеждать страх, и я дотронулась до мужской руки кончиками пальцев. На этот раз он среагировал: съежился ещё больше, даже голову вжал в плечи, словно большой напуганный...

«...как щеночек», — уверилась я и тут же засомневалась. — «Он вообще разумен?»

Подернутые инеем ресницы трепетали, он стучал зубами, прижимая колени к груди. Даже пальцы ног у него побелели до цвета бумажного листа.

«Чур меня... Бедняга», — совсем неуверенно произнес внутренний голос, переориентирывая чувства со страха на жалость.

До краев зарядившись сомнениями, я засунула телефон в карман и потянувшись, осторожно коснулась мужской ладони. Воздушно погладила. Ладонь была большой и совершенно ледяной. Вызывать наряд полиции к замерзшему беспомощному вурдалаку было бы совсем не по-человечески.

«А если скорую? ...ну и что они с ним сделают, в одеяло завернут?»

— Эй... Ты совсем замерз. Давай я, или ты... Э-м. Ладно... Слушай. Тебе нужна теплая вода. Забирайся в ванну, согреем тебя. Согласен? Не бойся, я тебя не обижу. Ну? Можешь встать?

Уговорами-уговорами, я помогла гостю подняться, для чего пришлось не в шутку подставить свои плечи под мускулистые, но слабые руки и выдержать мужской вес. Гость шатался и по виду был совершенно дезориентирован. Зато рук и голоса слушался.

Командуя, я окончательно забыла про страх.

— Так, перешагивай, ну же, маленький, — ворковала я, не обращая внимания на то, что «маленький» оказался выше меня на голову. — Ты справишься. Теперь вторую ножку. Ну?

«Ножки» на вид были жилистые и крепкие, но пришельцу не особенно подчинялись, хотя он старался. Через несколько минут общими усилиями, мы всё-таки усадили-уронили его в ванну. Лежать он в ней не мог: по росту не вписывался. Вытянув длинные ноги, мой пришелец хлопал ресницами, глядя непонимающе и растерянно. «Боится меня!» Умилившись, я уже совсем не боялась.

— Сейчас, теплую водичку пущу, тебе будет тепло, смотри, — я включила душ и мужчина вздрогнул, так что я опять начала его успокаивать. — Не бойся, это душ, теплая водичка, согреешься...

Покосившись на совершенно неугрожающее мягкое мужское достоинство, открыто лежащее в завитках черных волос, я решила, что для приличия гостя надо прикрыть.

— Давай я тебе на бедра положу полотенце и будет комфортнее, да? Вроде как будешь одет.

Я тихо разговаривала с ним как с большим песиком, осторожно поливала водой, стараясь не трогать руками: только водой. Мужские плечи, руки и челюсть тряслась, отходя от холода, миндалевидные глаза со вздернутыми вверх внешними уголками смотрели на меня беспомощно и потрясенно. Он по-прежнему молчал, говорила я.

«А он интересный. Странно красивый, прямо как...»

— ...ты похож на Джонни. И на Покахонтас, — озвучила я мысли. — Такие же волосы, губы, скулы... У тебя индейцев в предках не было?

«Покахонтас» непонимающе посмотрел на меня и моргнул, хлопнув острыми ресницами. Прямые черные волосы облепили грудь. Жилистые руки бессильно лежали на бедрах и чуть подрагивали.

«А лет ему, наверное, столько же, сколько и мне», — заключила я, усмотрев еле заметные морщинки в уголках чайных глаз.

Теперь я прибавила горячей воды и зеркала запотели, в ванной стало жарко. А я и без того вспотела, ухаживая за пришельцем. Индеец или нет, но он сидел в ванной ещё с полчаса и, отогревшись, наконец, расслабился, с доверием принимая мои ухаживания. Я же чувствовала себя уже даже не мышью, а мокрой собакой-сенбернаром, которая нашла обледенелого туриста в летних Альпах. А турист был голый, красивый и собака думала...