- Начинай, - наклоняясь, сказал я ледяным тоном.

  - Сэр, простите, сэр! Я не слышал, как вы подошли! – я чувствовал запах его страха, чувствовал вонь его пота и видел, как задрожали мелкой рябью его ладони.

  - Ещё раз я услышу твой трёп, и на ближайшем завтраке ты будешь жрать собственный язык. – Закивал как болванка.

  - Разрешите идти? – вытянувшись по стойке смирно, спросил солдат.

  - Вали. – Они раздражали меня, все до единого. От генералов, которые протирали свои жирные задницы в удобных креслах, до таких вот солдат, которые до сих пор думают, что всё что вокруг, это игра. Что они выполняют долг перед родиной, или делают ей одолжение. А война – это смерть. Вся эта база пропиталась едким металлическим запахом крови. И она на руках каждого из нас, и от неё не отмыться.

  И да, я действительно получил свой позывной не просто так. Чужой в семье, чужой в стране. Он был прав. Мой отец американец, женился на русской. Я плохо помню мать. Помню только её доброту, поглощающую всё вокруг. Отец не любил её никогда. И когда родился сын, даже не дал ей возможности дать ему имя. Он назвал меня Артур. Мать же всегда называла меня Артём. Она умерла от рака, когда мне было восемь. Отец ничего не сделал, чтобы спасти её. Хотя денег на это у него хватало. Всю жизнь я ненавижу его за это. Так я стал чужим в семье, ну а чужим в стране меня делали русские корни.

«А главное убивает он как чужой, из фильма который. Без жалости, не медля, на инстинктах, как животное. Говорят у него в венах яд, а не кровь.» И в этом солдат был прав. И я отчетливо помнил тот день, когда стал таким. Когда смылась грань своих и чужих. Предателей и патриотов. Мы должны были проследить за транспортировкой оружия на территорию Сомали в поддержку местного правительства. Но нас сдали. Свои. Нас было 28 человек. Выжили тогда только я и Бес. Большую часть убили при нападении. Но меня, Беса и ещё пять человек взяли в плен. Не для того, чтобы получить выкуп или безопасность. А для того, чтобы показать американским солдатам последствия вмешательства. Нас истязали много месяцев, били плетьми, ломали кости на пальцах рук. Шрамы на спине навсегда останутся воспоминанием. В какой-то момент я просто перестал чувствовать нить, связывающую меня с реальностью. Я настолько стал пустым, что мне было всё равно жив я или мёртв. До того дня, как на базу пришли наши солдаты. Часть базы была подвержена воздушным ударам, но место, где были мы, осталось целым. На тот момент остались только я и Бес. И впервые мы почувствовали надежду, и желание жить. Но люди, возомнившие себя нашими хозяевами, пришли нас убрать перед уходом. А мы уже не были людьми. Мы напоминали двух зверёнышей, готовых рвать мясо на куски, лишь бы выжить. И мы выжили, но вкус и запах крови с тех пор для меня означает жизнь. Особенно если это чужая кровь.

  Звук входящей электронной почты отвлёк от назойливых воспоминаний.

« Назаров Георгий Васильевич. Рождён 14 октября 1970 года.

На данный момент проживает по адресу г. Москва. Ул. Елизарова д. 5 кв. 36.

В 2016 году привлекался по обвинению в изнасиловании и нанесении тяжких телесных несовершеннолетней. Но был отпущен за недостатком доказательств.»

 Так значит Полина была не одна. И хоть я не раз убивал, но это была война. Честное противостояние, воин против воина. Я не мог понять мужчин, которые позволяли проявлять насилие к женщинам. Тем более к девочкам. Таких ублюдков можно наказать двумя путями. И думаю, я использую оба.

  Через пару часов мы стояли перед обшарпанной дверью советской пятиэтажки. Бес второй раз нажимал на дверной звонок и уже заметно нервничал.