Чувствовала.

У меня не было никаких способностей, которые приписывали белым колдуньям и чернокнижницам - да откуда им взяться, если никто не обучал меня? - но зато я обладала почти звериным чутьем на эмоции и  желания. С легкостью могла разглядеть страх за злостью, ненависть за улыбкой, приязнь за раздражением и беспокойством. Старая Нья говорила, что я умею слышать свое сердце. Я кивала…хотя сама была уверена, что дело лишь в развитом инстинкте выживания.

… хорошо что она не дожила до этого дня. Она единственная, кто любил меня.

- Я собрал все, что вы просили.

- Хорошо, - кивнула.

Я предполагала, что мои дни в этой крепости  сочтены, потому решила начать сборы до того, как отец обозначил время отъезда.

Травы, распознавать и использовать которые учила меня Нья. Теплые вязаные подштаники и перевязи, что обычно носили воины под доспехами. Точильные камни.

- Отправил кого-то за скальным мохом?

- Да. Мальчишку из прислужников - полагаю, он вернется завтра на рассвете.

Снова кивнула.

Мы спустились на улицу и прошли в сторону хлевов. Двор был полон людей, несмотря на то, что едва-едва рассвело - хозяйственные хлопоты не прекращались ни на минуту в течение светового дня. Уже работали прядильщицы, перебирая остро пахнущую шерсть, летели в поленницы дрова, в глиняные плошки весело били струйки молока.

Коров, овец, боровов в крепости было много - их даже за ворота старались выводить пореже, чтобы не потерялись или не были украдены. Больше драгоценных камней и металла мы ценили конкретные вещи: топоры, мечи, домашний скот. Одна корова могла прокормить целую семью, при этом довольствуясь скромной травой на пастбищах. Из коровьих шкур шили одежду и снаряжение, вяленым мясом кормились долгие зимы, из молока сбивали животное масло, которое засаливали и брали в походы. 

Такое масло я и попросила мне приготовить. А у охотников взяла животный жир. Конечно, все это могло и не понадобиться - зачем казненным еда и тепло? - но то, что я четко осознавала, на что иду, не значило, что я не собираюсь повысить свои шансы выжить.

5. ГЛАВА 4

Передо мной - развернутая карта моих будущих страданий. 

Неровная область справа - наше королевство.  Земли с условными границами, замками и поселениями, размеченными пахотами и холмами. Дальше Пустоши, на которых водятся одичавшие и огромные змееголовы. Плодородные края наших союзников - тех, что когда-то были нашими врагами 

Дальше - сдавшиеся крепости. Те, что мой отец не смог взять ни приступом, ни долгой осадой.

Но сдавшиеся Ворону.

Я вижу, насколько это беспокоит отца и ярлов.

Братья - пустышки. Одд может еще и будет достойным правителем через много лет, если не погибнет, свернув шею от бешеной пьяной скачки во время охоты.

Пока он только лишь и умеет, что бить себя по бокам и брызгать слюной, утверждая, что, в отличие от побежденных, мы точно справимся с бастардом.

В конце концов я не выдерживаю.

- Айварс Воин может и не признал этого Ворона, но поплатился за свое непризнание. Или ты не слышал, что бастард лично скинул старого короля в ледяную пропасть? А может не знаешь, из чего состоит его прозрачная корона?

- Сказки для детей, - шипит мой сводный брат, - Никто не способен заморозить сердце и извлечь из него осколки, чтобы украсить собственный венец. Я не боюсь этих россказней!

- Да? Тогда чего не ты отправляешься на бой с Вороном, а прячешься за моей спиной?

В глазах Одда - ненависть, но он замолкает. 

И к лучшему.

Я и так полна сомнений и неприятных предчувствий, чтобы терпеть бахвальство того, кто хочет добиться победы моими руками. Точнее, моим телом.